|
Взглянем же на наше новое правительство во всей его пирамидальной, по выражению премьер-министра, красе. Хоть фраза "правительство по своей структуре напоминает пирамиду", может вызвать у граждан предчувствие, будто заведение на Краснопресненской набережной намерено брать в рост деньги без отдачи, имеется в виду совсем другое. Главный принцип построения новой структуры правительства – разделение на три соподчиненных уровня органов исполнительной власти: федеральное министерство – федеральная служба – федеральное агентство. Пирамиду завершает голова Сфинкса – единственного вице-премьера Александра Жукова, с функциями (цитируя опять же премьера) "интегратора", и на самой вершине антенной торчит премьер Фрадков, воспринимающий божественный сигнал Неба и транслирующий его вниз по пирамиде. Украшает строение опоясывающая надпись за подписью Дмитрия Козака, доступными пониманию иероглифами обещающая всякому нарушителю покоя Фараона вечное проклятье, трясучку и черную лихорадку вплоть до седьмого колена. Эффектно, практично и долго простоит – по крайней мере, года до 2005-го, а там и до 2007-го, когда к парламентским выборам поспеет вызревающий в недрах этой спецтеплицы Преемник.
Трехступенчатую пирамиду-зиккурат, явленную публике, нельзя с чистой совестью назвать профанацией чаемой административной реформы. Структурно она напоминает разработки сразу двух центров реформаторской мысли – покойного РСПП и еще живой Высшей школы экономики. Герман Греф, который, по легенде, последним занес проект новой структуры в кремлевский кабинет, черпал вдохновение и рабочие материалы как раз из этих животворных интеллектуальных источников. Всяческих похвал заслуживает идея разделения нормотворческих (министерство), надзорных (служба) и сервисных (агентство) функций. Глядишь, руки у реформаторов дойдут и до Генпрокуратуры, плодотворно совмещающей не менее несовместимые функции надзора и следствия. Тематические группы по интересам, названные министерствами, подобраны вроде тоже по уму: культура к образованию, рыба к мясу, таможня – к Грефу, налоги – Кудрину, недра, леса и реки – бывшему пермскому губернатору. Обращает на себя внимание тот факт, что названия министерств подобраны также по конспиративному принципу: в начале стоит все неважное, а самое интересное прячется в хвосте. Замечено, что ленивые медиа произносят только первую часть имени, опуская подробности – МинСМИ, Минсельхоз, МЭРТ, – и этой особенностью воспользовались. Так, Михаил Зурабов значится министром здравоохранения, хотя на самом деле курирует социалку и пенсионные дела, текущие молоком и медом. Лицензии, предупреждения и прочие проблемы СМИ скрываются в недрах Министерства культуры, где ими ведает все тот же "одиозный" Михаил Лесин в ранге замминистра, а шумные глашатаи "расставания с семейными кадрами" да прикусят свой чересчур длинный язык. Эмиссар Алексея Мордашева Игорь Левитин – министр транспорта, что после формирования РАО РЖД звучит скучно, но на самом деле это еще и министерство связи – правда, с наследством в виде замминистра Леонида Реймана.
Вообще заместители министров – отдельная песнь административной реформы, и тут-то и приходится с печалью в сердце переходить от стройной реформаторской теории к пышно зеленеющему во всех смыслах древу жизни.
Трудно отделаться от ощущения, что истинная надпись на вратах административного рая – "Те же штаны, но назад пуговицами". Ибо 15 "политически ответственных" министров – это прежние вице-премьеры, которых в дореформенном правительстве, напомним, было 6. В свою очередь, бывшие министры переименовываются в заместителей министров либо директоров агентств и служб, чудесно сохраняя свои кабинеты, штаты и полномочия. Единственный нынешний вице-премьер предназначен для исполнения неизвестно каких функций, "двух станов не боец, а только гость случайный".
Как верно заметил председатель правительства, не в механическом сокращении дело. Мы также далеки от мысли, что зрелище тысяч увольняемых чиновников способно доставить кому-либо кровожадную радость. Если и есть такие люди, то мы их чувств не одобряем. Да, завидная кадровая преемственность в сочетании с массовым переименованием шила в мыло вызывают подозрение, что разрекламированная перетряска – "самая серьезная за 100 лет", по выражению Германа Грефа – есть какая-то предвыборная затея, пролоббированная производителями дверных табличек и кожаных удостоверений, которым предстоит невиданный поток заказов на ближайшие три месяца. Неизбежным видится и рост числа сотрудников министерств и ведомств – у министров должны быть заместители, и у агентств и служб тоже свои аппараты, частью переведенные из старых структур, но также и новосозданные. Наконец, имеется и назначенный к усилению "аппарат федеральных министров" – аппарат правительства, возрождающийся к новой жизни по шуваловской схеме – под руководством кремлевского эмиссара, присланного приглядывать за премьером.
В новой схеме правительства, как она на данный момент выглядит, заложено, по меньшей мере, два структурных конфликта. Первый – между Фрадковым и Козаком, премьером де-юре и премьером теневым. Законы аппаратной жизни таковы, что по мере удаления от жаркого сердца власти, бьющегося в Кремле, алая звезда на буденовке комиссара тускнеет, тогда как первоначально "технический" обладатель высокой должности наливается живыми соками своих реальных полномочий. Иными словами, кресло формирует сидящего по образу и подобию своему. Безжалостный принцип этот проявлялся даже и на Игоре Шувалове, а он куда более сильный и опытный аппаратный игрок, чем увлекающийся реформатор Дмитрий Козак. Как показал опыт проведения судебно-правовой реформы, Дмитрий Николаевич, с его страстным темпераментом и принципиальным упрямством, представляет собою весьма благодарный объект для бюрократических манипуляций, на которые горазды серые и безобидные с виду чиновники.
Вторая линия напряжения: Жуков – Кудрин. Питерские побратимы Кудрин и Греф стали руководителями поистине необозримых ведомств, но Алексей Леонидович при этом считает себя неудавшимся премьером, или, по крайней мере, вице. Отсюда его обиженный комментарий "любой министр в новой структуре кабинета обладает значительно большими полномочиями и ответственностью, чем любой вице-премьер в старой структуре правительства". Александр Жуков, недаром так печалившийся при расставании с любимой Думой, получил высокий статус и полномочия "не пришей кобыле хвост". Если он не собирается до самой отставки замкнуться в мрачном молчании и немым презрением отвечать на выпады своих формальных подчиненных, то ему неизбежно придется найти себе какое-нибудь занятие. Таковым может быть или макроэкономика, что предполагает попытку проконтролировать деятельность гордых баронов от Минфина и Минэкономразвития, или законотворческая деятельность правительства в целом, что было бы логично ввиду депутатского прошлого Александра Дмитриевича. Эта последняя рыночная ниша, включающая в себя контроль над золотоносной правительственной Комиссией по законотворчеству, может быть отвоевана лишь в серьезных аппаратных боях, причем не только со всеми министрами сразу, но и с Дмитрием Козаком, ибо законопроекты пишутся в министерствах, а доводятся до кондиции как раз аппаратом.
Двух таких сюжетов достаточно, чтобы обеспечить жизни нового правительства чаемый публикой драматизм. К ним, мы не сомневаемся, добавятся и новые, не менее интересные повороты – к примеру, судьба пенсионных денег в свете кадровых перемен в социальном блоке и Внешэкономбанке, или президентская администрация, где миролюбивый Дмитрий Медведев остался наедине с принцем вампиров Владиславом Сурковым. А там и до нового выборного цикла, с его волнующими далями и весенним ветром новых возможностей, недалеко.
Материал подготовлен Центром репутационных технологий специально для "Yтра".