Балаганный Гофман

ФОТО: mossovet.theatre.ru

Самое первое и самое главное правило восприятия любого спектакля: режиссер никому ничего не должен. Оно вроде как должно уберегать от любых неоправданных ожиданий и последующих разочарований. Но не уберегает. То есть уберегает, но не всегда. Вот, например, взять спектакль Нины Чусовой "Крошка Цахес", премьера которого прошла на Сцене под крышей Театра им. Моссовета. Для инсценировки режиссер выбрала сказочную повесть Гофмана о жалком уродце, в котором окружающие благодаря чарам местной феи признали гения и подняли до головокружительных карьерных (он стал министром) и финансовых высот. Выбор отличный. И для востребованного нынче, но слабо реализованного жанра политической сатиры. И для своевременного социального высказывания. И для пародии на медийное устройство общества, в котором статус человека определяет не его истинное, а его публичное лицо, имидж, созданный волшебством PR-технологий. Да много для чего еще "безумная сказка", как называл ее сам автор, была бы идеальным вариантом. Но загвоздка в том, что режиссер ни на какие политические памфлеты не подписывалась, а жанр, в котором ей, похоже, комфортнее всего работать, четко обозначила: театральная буффонада.

В результате совершенно исчезли, как будто их никогда и не было, и фейерверк гофмановских чудес, и изящные переливы языка повести (а чего стоят хотя бы переговоры с читателем: "Однако, любезный читатель, невзирая на твою глубочайшую прозорливость, ты все же можешь впасть в заблуждение или, к великому ущербу для нашего повествования, перескочить через множество страниц... поэтому уж лучше я сам без промедления расскажу тебе все, что знаю сам" или: "Близится время, когда тот, кто пишет для тебя, любезный читатель, эти листы, принужден будет с тобой расстаться, и его охватывают тоска и робость"). Грубые балаганные фокусы заменили тонкую иронию, а развитие сюжета, сохраненное в общих чертах, дополнили специально написанные сценки, которые вместо смеха, как это полагается в буффонаде, вызывают недоумение и легкий испуг. Так, например, пастор, воспитывающий Цахеса, застает сыновей за курением и, манерно картавя, производит с ними следующий диалог: "Ребятки, вы что здесь делаете, курите? - Нет, какаем. - Ага, знаем мы ваше "какаем". Или Цахес, которого все принимают за величайшего поэта, выдает такой шедевр: "Пиратики, пиратики / Смешные акробатики / Утром вы смеетесь / А вечером ..." Правда, свой шедевр он (Павел Деревянко) выдает таким уморительно тонким и застенчивым голосом, что начинает казаться, что не так уж все и плохо, не так уж и пошло и даже, может быть, кое-где действительно смешно.

Фото: mossovet.theatre.ru

Только смех этот имеет особую природу: так смеются зрители, случайно попавшие в бродячий цирк. С болезненным любопытством, брезгливостью и жалостью. И с растущим желанием как можно быстрее покинуть душное и грязное помещение, провонявшее потом и дешевыми духами. Создать атмосферу бродячего цирка (в спектакль введены даже полухалтурные номера странствующих циркачей: фокусников, силачей и уродцев) у Нины Чусовой получается отлично. Рассмешить удается почему-то гораздо хуже.

Парадокс заключается в том, что эта "театральная буффонада" разыгрывается совершенно серьезно. Одесские нотки в интонации матери Цахеса (Маргарита Шубина), накладная задница циркового артиста и накладные сияющие шары на груди Феи (Яна Львова), сапоги придворных с платформами и невероятно длинными носами, порхающий по сцене юноша арийской мечты в парике из светлых шелковистых локонов – все это, похоже, должно смешить сразу и бесповоротно. И самое печальное, что должно смешить само по себе. Потому что буффонада. Потому что гротеск. Потому что фонтан слов и бьющая через край жизнерадостность. Но не смешит. Дело не спасают даже политические цитаты, хаотично разбросанные по спектаклю. Услышав "Жить стало веселее", "Я, ты, он, она, вместе – целая страна", "Нищета плодит нищету" и незабвенное "Хотели как лучше, получилось как всегда", невольно вздрагиваешь, испуганно озираешься, но тут же понимаешь, что это просто один из шутливых фокусов циркачей, которым совершенно все равно, чем развлекать публику - накладными задницами или политическими намеками. Правда, если зрителю не весело, то тут уж тоже ничего не поделаешь. Ведь и он никому ничего не должен, в том числе и смеяться над несмешными шутками.