|
Теперь стороны пытаются хотя бы отчасти восстановить отношения. Первый шаг в этом направлении был сделан в январе, когда Хейг приехал в Москву как представитель теневого кабинета министров находившихся в оппозиции консерваторов. После того как в мае лейбористы проиграли выборы, было сформировано новое правительство, и Хейг стал полноценным министром. Еще через месяц Дмитрий Медведев встретился с новым британским премьером Дэвидом Кэмероном во время саммита G8, и процесс осторожного сближения, как говорится, пошел. Некоторые оптимисты даже заговорили о возможной "перезагрузке" российско-британских отношений, но на деле речь, скорее, шла об осторожном сближении.
В такой ситуации ни одна из сторон не была заинтересована в возобновлении дискуссии о судьбе Лугового. Тем более что эта коллизия выглядела неразрешимой, ведь ранее Москва в категоричной форме отказала в его выдаче, ссылаясь на Конституцию, предписывающую судить граждан РФ на родине и запрещающей их выдачу иностранным государствам. За последние два года сандал утих, и все делали вид, что этой проблемы как бы нет.
Накануне визита Хейга в Москву Луговой дал интервью The Guardian. Смысл его заявлений сводился к тому, что снятие обвинений с Дмитрия Ковтуна фактически развалило британскую версию убийства Литвиненко, и теперь нужно довести расследование до конца и снять обвинение с него самого. По словам Лугового, Литвиненко, бывший агентом английской МИ-6, участвовал в подготовке "какой-то провокацию против Путина и России" с использованием полония и по неосторожности отравился им. Понятно, что британская прокуратура ни при каких условиях не согласится с такой версией. Луговой же настаивает на объективном расследовании при участии британских и российских спецслужб.
После заявлений Лугового "дело Литвиненко" снова оказалось в центре внимания британских СМИ, и его уже стало невозможно обойти молчанием при переговорах Хейга в Москве. В результате визит Хейга приобрел скандальную окраску, и на первое место вышли не вопросы восстановления отношений, а дело Литвиненко и проблема выдачи Лугового.
Глава МИД РФ Сергей Лавров предложил провести совместное расследование для выяснения причастности Лугового к смерти Литвиненко, но британский министр был непреклонен, категорически отвергнув возможность сотрудничества с опорочившими себя российскими спецслужбами. То есть ситуация выглядит так: Лондон требует выдачи Лугового, ничего не хочет знать о Конституции РФ и демонстрирует недоверие к российским спецслужбам. После этого Хейга принимает Медведев, что, вообще-то говоря, выходит за рамки протокольных мероприятий, предусмотренных при визитах такого уровня. Естественно предположить, что это решение было обусловлено какими-то серьезными причинами, но ничего оправдывающего такое исключительное внимание на встрече президента и министра не произошло. Скорее, наоборот: Медведеву приходится выслушивать упреки в связи с "коррупцией и безнаказанностью, омрачающими российский инвестиционный климат", и нарушениями прав человека.
Тем временем в прямом эфире радиостанции "Вести-FM" ведущий спрашивает Лугового, что он будет делать, если российские власти все же решат передать его британскому правосудию. Сама постановка вопроса свидетельствует о низкой правовой культуре. Но дело не только в этом. Допустив такую возможность, журналисты опирались на циркулирующие в кулуарах слухи. Отсюда нервная реакция Лугового. Ведь три года назад, на пике скандала, возможность его выдачи даже не обсуждалась, во всяком случае публично. А теперь это в принципе допускается: обменять на Чичваркина, Березовского, Закаева или всех преступников, укрывшихся в Лондоне.
Такая беспринципность контрастирует с тем, как комментировали московский визит Хейга британские издания. Для The Financial Times было важно довести до сведения общества, что консерваторы действуют в рамках прежней внешнеполитической концепции. Поэтому газета специально подчеркивала, что британский МИД не пошел и не пойдет на уступки по делу Литвиненко. Одновременно издание успокоило работающий в России бизнес: "экономические отношения двух стран не ухудшатся из-за проблемы Лугового". А орган лейбористов, The Guardian, откровенно злорадствует: "Медведев многого ждал от британских консерваторов", но "они не пойдут ни на какие уступки", новое правительство "не снимет с России карательные меры, наложенные в 2007 г. министром лейбористского правительства Дэвидом Милибэндом, не возобновит сотрудничество с ФСБ и не отменит визовые ограничения на посещение Лондона для кремлевских чиновников". Что касается встречи Медведева с Хейгом, ее издание объяснило "стремлением российских властей замять дело Литвиненко".
Последовательность британских политиков мотивирована стремлением сохранить единственную удобную для них версию смерти Литвиненко. А активность английских СМИ отражает неустойчивость внутриполитического расклада, для которого могут оказаться разрушительными любые сколько-нибудь существенные перемены, в том числе и корректировка внешнеполитического курса.
Более того, ссора Лондона и Москвы была выгодна многим, а их сближение не нужно никому. Ни Германии, строящей свою игру на особых отношениях с Россией. Ни Франции, президент которой претендует на роль лидера "большой Европы". Ни их "младшим братьям" по ЕС и НАТО, не видящим ничего вокруг из-за страха перед "российской угрозой". Да и в самой России хватает противников "перезагрузки", воспринимающих примирительные шаги Медведева как сдачу позиций. На фоне этих судьбоносных мотивов и проблем никому уже не интересно, кто, зачем и каким образом отравил Литвиненко и что там на самом деле случилось во время лондонского чаепития бывших коллег.
В 2006 г. историю с полонием вписали в антипутинскую кампанию; сегодня ею размахивают перед Дмитрием Медведевым и Дэвидом Кэмероном. А что касается тех, кто оказался вовлечен или искусственно пристегнут к этой истории, то им – с того момента, как Литвиненко был поставлен диагноз, а может быть и раньше, – была уготована роль пешек, которыми можно пожертвовать, а можно поберечь, с тем чтобы потом разыграть в каком-то другом занимательном сюжете.