ФОТО: Игнат Соловей |
Нет, я не принадлежу к числу тех, кто боится протестов и пугает "возвратом в 90-е". Более того, я уверена, что такой возврат невозможен. Тогда общество переросло сложившиеся экономические отношения – гибель советской экономики была неизбежна. Теперь все ровно наоборот: довольно развитая рыночная экономика далеко обогнала патриархальные отношения общества и власти.
Не случайно основная масса протестующих – это, как их уже назвали, "разочарованные преуспевшие". То есть люди, завоевавшие успех на рынке – и столкнувшиеся с невозможностью конвертировать его во что-то более значимое, чем поездка на Гоа и квартира в ипотеку.
Да и трудно представить себе, что, например, нефтяные компании перестанут из-за смены власти качать нефть, а нефтетрейдеры – продавать ее на Запад. Или что Европа откажется от нашего газа.
Нет, никаких экономических потрясений перемены не несут. Скорее наоборот – дают возможность власти разделить тяготы приближающегося кризиса с ответственными гражданами. И очень осторожно могу предположить, что власть, в общем-то, это поняла. Недаром на митинге 24 декабря выступил экс-министр финансов. И что симптоматично – встретили его как члена правящей команды свистом, а провожали аплодисментами, несмотря на то что "мистер Нет" не преминул напомнить о приближении нового витка мирового кризиса.
То есть люди вполне готовы принять горькую правду о трудностях и возможных лишениях. И это красноречиво свидетельствует о том, что разговаривать с теми, кто сегодня вышел на улицы, языком обещаний и подачек нельзя.
Но встает вопрос: а как нужно? И вот на это вопрос, мне кажется, не смог ответить никто из выступавших на митинге.
Вообще, события последнего месяца стали предвестниками по-настоящему больших перемен. Впервые коллективные действия вполне эффективно организовываются сетевым сообществом. Впервые список ораторов, например, и требований в резолюцию митинга, принимался сетевым же голосованием. Кстати, голосование по персоналиям выступающих оказалось также весьма знаменательным: большинство голосов получила творческая интеллигенция, "властители дум", а не политики.
Почему политики были у митингующих непопулярны, понятно. Системная оппозиция им не нравится, голосование за нее было вынужденным. Недаром на проспекте Сахарова вспоминали плакат с Болотной: "Мы голосовали не за этих сволочей, мы голосовали за других сволочей". Голосовали, но слушать – увольте.
Однако и те, кого принято называть лидерами общественного мнения, на митинге 24-го оказались, честно говоря, не на высоте. Нет, они были не менее страстны, чем 10-го. Их речи были не менее зажигательны. А вышедший из застенков Навальный так и вовсе оказался весьма яростным оратором. Однако лучше всего народ зажигали не речи, а песни. На речи реагировали по-разному: и свистом, и гулом одобрения, и овациями, и криками к депутату-справороссу: "Сдай мандат". Но... люди ждали чего-то нового. А выступавшие ничего нового сказать и не могли.
"Мне грустно", – вот какая оценка митинга звучала в социальных сетях после его завершения. Отчего же грусть? Попрыгали, покричали, познакомились (смешной ролик в Сети о том, что на митинге будет много молодых людей до 35 лет с высоким интеллектом и хорошим доходом явно сыграл свою роль). Но разве приходили для этого?
Обиженные фальсификациями, а затем и пренебрежительными словами о "бандерлогах", люди пришли, чтобы...
А правда, чтобы что? Еще накануне митинга всем казалось: чтобы доказать власти, что мы не бандерлоги. Это достойная причина. Но, как стало ясно на проспекте Сахарова, этого уже мало, а что требовать еще – не понятно. И недаром лучше всего, наверное, площадь приняла выступление не политика и даже не писателя, а академика, который сказал: "Дружить "против" легко, а вот "за" – нам еще нужно научиться".
Да, трогательное единство разных флагов, от черных анархистских до радужных геев и лесбиянок, от красных коммунистических до "яблочных", это, конечно, умилительно. Но проблема в том, что никто из них и близко не выражает интересы того самого большинства, которое впервые в жизни выходит в эти дни на площади по всей стране. Никто – но есть надежда, что кто-то, самый умный или самый быстрый, сможет возглавить "восстание бандерлогов". Надежда – и страх. Потому что возглавить может любой. И хотя свист во время выступления националистов успокаивает, не стоит обольщаться – если власть решит обойтись без перемен, рассерженное общество может прислушаться и не к таким речам. Недаром мне вспомнился роман антифашиста Ганса Фаллады.
"Что же дальше?", – этот вопрос явственно нарисовался в воздухе и повис, ожидая ответа. От того, кто и какой ответ даст на него, зависит будущее России.