|
В город мы приехали уже после заката. Разбор завалов был в самом разгаре: два экскаватора сдвигали ковшами валяющиеся на земле обломки в огромные кучи, которые затем перемещали в кузова подъезжавших грузовиков. Вокруг было море людей: жители пострадавших от взрывов домов, их родственники, добровольные помощники и зеваки, снимавшие последствия теракта на свои мобильные телефоны.
Взрывов было два. Около четырех часов дня взорвался начиненный взрывчаткой автомобиль, а минут через 10 – 15, когда вокруг собралась толпа, в 100 м от места первого взрыва взлетела на воздух вторая машина. Окончательное количество пострадавших на момент написания этой статьи было неизвестно. По словам медиков, с которыми я пообщалась позже в больнице, погиб 21 человек и 112 были ранены.
Рядом с превращенным осколками в дуршлаг автомобилем знакомлюсь с говорящим по-русски парнем по имени Махмуд. Пострадавшая машина принадлежала его брату – у него перевязана рука и окровавленная повязка на голове. Прошу рассказать о случившемся. Парень показывает на руку и голову и отвечает, что уже один его вид вполне красноречиво обо всем говорит. Через пару минут приезжает эвакуатор и тащит оставшуюся без правого заднего колеса мятую машину куда-то за пределы взорванной улицы.
В близстоящих домах обрушились фасады и балконы. На месте квартир остались пустые бетонные коробки. Сверху лопатами и щетками скидывают вниз мусор: вылетевшие стекла, обломки стен и пришедшее в негодность имущество. На первых этажах – не знающие, за что хвататься, хозяева располагавшихся там магазинов и офисов. Вокруг шум, пыль, звон разбитого стекла.
Возвращаемся к машине. Приятель сопровождающего меня офицера, врач, пригласил нас в больницу, куда отвозили пострадавших. На крыльце толпятся родственники тех, кого сюда привезли. Идем в подвал. В небольшом помещении и примыкающем к нему коридорчике на полу и на каталках тела, прикрытые простынями и легкими одеялами. Повсюду кровь. За то время, пока мы находились в этом импровизированном морге, было опознано трое из четырех погибших, при которых не было документов. Врач сказал, что несколько тел сильно обгорело. На них мы смотреть не стали. На лестнице, ведущей наверх, остатки не до конца убранной рвоты: кто-то не выдержал вида изувеченных огнем и взрывами людей.
Поднимаемся двумя этажами выше. В отделении интенсивной терапии находятся несколько человек, состояние которых внушает врачам опасение. У дверей плачущие женщины, я желаю терпения им и удачи их близким. Отец лежащего на койке под наркозом девятнадцатилетнего парня рассказывает, что сын работает рядом с местом теракта. После первого взрыва кинулся спасать пострадавших и стал жертвой второго взрыва. Девушка с опухшими красными глазами рада, что легко отделалась. Во время теракта она сидела на веранде. Помнит только сам взрыв и то, как упала.
Я пишу эти строки в квартире своих друзей. Их дом находится совсем рядом с захваченными боевиками районами Старого Хомса. Каждую ночь из их квартиры отлично слышны перестрелки. В ночь после двойного теракта стреляли особенно активно. Мирное население Хомса платит слишком дорогую цену за свое соседство с бандитским анклавом, и вопрос "Мы или они?" звучит все чаще.