Пыль кулис напоказ

ФОТО: new-manege.ru

Ежегодная выставка "Итоги сезона", открывшаяся в Новом Манеже, вот уже в 43-й раз демонстрирует пыль кулис. В самом что ни на есть буквальном смысле – экспозицию составляют макеты декораций, костюмы и эскизы театральных художников. Чихать и зевать от скуки, как это иногда приходится делать в театре, здесь необязательно. Формат другой. Вместо темноты зрительного зала – две просторные светлые комнаты, вместо трехчасовой обездвиженности – легкость и даже легкомысленность передвижения. Вместо кропотливого расшифровывания предложенного образа реальности – ни к чему не обязывающий переход от одного экспоната к соседнему, из одного театрального мира – в другой.

Впервые "Итоги сезона" появились в 1964 г. и были мероприятием, скорее, профессиональным, цеховым. Авторами идеи публичного подведения итогов стали театральные художники Вадим Рындин, Борис Кноблок, Александр Лушин и искусствовед Милица Пожарская. Но проведение в последние годы выставки не в Доме актера, как это происходило изначально, и не в многочисленных филиалах музея им. Бахрушина, а в не специализирующемся на театре Новом Манеже помещает ее все же в более широкий контекст. Сейчас это уже не только и не столько взаимообмен театральным опытом, но и некоторая театральная рефлексия. Она возникает как бы сама собой, как послеобраз остывающего театрального очарования, так до конца и не испарившейся театральной магии.

Произведения театральных художников, представленные в отсутствие актеров, музыки, сценического действия, – штука чрезвычайно странная и тем более занятная. Театр открывается в них с совершенно особой, завораживающей стороны – как очень конкретное, личное литературное переживание и одновременно как глобальный проект мироздания, вариант жизнеустройства. Например, декорации Станислава Морозова для спектакля РАМТа "Самоубийца" по Николаю Эрдману – метафора и советского быта, мещанства нэповской эпохи, в которой разворачивается история Подсекальникова, но и тоталитаризма, извечного диктата государства. Полуразрушенные античные колонны в первом действии давно обжиты, между ними растянуты веревки с бельем, а в центре громоздится кровать. Но во втором действии колонны оказываются не удобным элементом повседневности, а сияющими опорами государственности. Быт стряхнут, мещанство необратимо осуждено, и вместо кровати с балдахином хищно торчат сплетенные в идеологическом порыве руки колхозницы и рабочего.

На выставке, помимо эскизов и макетов, представлены и самостоятельные инсталляции. Ведь театральный художник мыслит пластическими образами. И его желание физически оформить свои размышления на литературные темы вполне понятно. Станислав Бенедиктов создает инсталляцию на тему трех спектаклей: "Вишневый сад" Чехова, "Невский проспект" Шнитке и "Лоренцаччо" де Мюссе. Вокруг белого стола небрежно расставлены белые стулья. Еще хранится память о приятном вечере, но уже никого нет, и пустота начинает незаметно давить, напрягать. Поверхность стола и стульев заполнена контурами фигур, кажущихся скорее тенями, чем силуэтами, а крошечные белые деревца на самом столе относятся уже к миру прошлого, миру воспоминаний и бесплодных надежд. Еще одна инсталляция – от Екатерины Кузнецовой, оформлявшей спектакль Марины Брусникиной "Река с быстрым течением" по Владимиру Маканину в МХТ. Условное пространство спектакля – стульчики, креслица, клубки ниток, а на заднем плане фонарь, припорошенный снегом, – располагается на гримерном столе. К зеркалу прикреплены какие-то старые новогодние открытки, журнальные вырезки с лицом Маканина, отчетливо похожего на растиражированный образ Хемингуэя, черно-белые фотографии сцен спектакля. Даже сложно точно определить, что это: чье-то рабочее место, чьи-то мысли, фрагменты чьей-то жизни.

Смешение технических подробностей и поэзии целостного замысла проявляется во многих работах. Например, в эскизе декораций Сергея Бархина для "Похождения, составленного по поэме Гоголя "Мертвые души" (режиссер Миндаугас Карбаускис, театр п/р Табакова) видны решительные подписи художника: "настоящая жидкая грязь", "грязь с соломой". А к макету декораций к "Коту в сапогах" Марины Климовой, основанных на настоящих детских рисунках, прикреплено остроумное разъяснение автора об источниках своего вдохновения и заверение в том, что детский труд не эксплуатировался.

Эти "Итоги сезона", к сожалению, примечательны не только в сфере театральных открытий. Прошлый театральный сезон оказался и сезоном потерь. Устроители выставки отдельно выделили работы Олега Шейнциса, Давида Боровского, Натальи Поваго, Екатерины Сокольской, Александра Авербаха и Александра Степанова. В них слово "итоги" приобретает дополнительный и необратимо печальный смысл.