Актуальное перемещение ценностей

ФОТО: winzavod.ru

Похоже, обещанное глобальное перемещение крупнейших московских арт-галерей на территорию "Винзавода" наконец-то состоялось. И хотя многие цеха и подвалы еще терпеливо ожидают новоселов, на отдельных участках бывшего завода вовсю кипит жизнь. Как и на Арт-Стрелке, галеристы стараются открывать выставки централизовано, чтобы зрители могли комфортабельно перемещаться из одного пространства в другое, а в случае хорошей погоды еще и потусоваться в пространстве, окруженном заводской застройкой начала прошлого столетия. И хотя в целом "Винзавод" пока оставляет ощущение необустроенности и неуюта, который присущ все той же Арт-Стрелке, судя по некоторым признакам, его выставочные площади ожидает куда более перспективное будущее - хотя бы потому, что на них положили глаз крупнейшие галеристы. Да и выставки, подготовленные на "Винзаводе" куда серьезнее арт-стрелочьих проектов-однодневок.

В последнее время здесь начали функционировать сразу три новых экспозиции: "Кубизм" Авдея Тер-Оганьяна в галерее Гельмана, "Инсталляция" Ирины Кориной в XL-галерее и "Перемещение ценностей" Николы Овчинникова в галерее Айдан.

Увидеть произведения классика перестроечного искусства и старожила Трехпрудного переулка в наши дни не просто, и, пожалуй, это можно сделать только в галерее Марата Гельмана, всегда покровительствовавшего Тер-Оганьяну. Тяготевший к богохульству и ненормативной лексике арт-авторитет после конфликта с РПЦ оказался вынужденным политэмигрантом и теперь, проживая в демократическом Берлине, подобно молодому Ульянову-Ленину шлет свои оскорбительные ноты из-за рубежа. Произведения Пабло Пикассо, Андре Дерена и Жоржа Брака манили авангардиста чуть ли не самого детства. Еще в начале 1990-х он копировал полотна известных кубистов. Правда, в те времена нецензурное подсознание еще не окончательно поработило личность художника: Тер-Оганьяну понадобилось почти 15 лет на то, чтобы решиться осквернить не только древнерусские, но и собственные святыни. Собственно, экспозиция выставки представляет собой принты с известных работ Пикассо и его сподвижников-кубистов, украшенные национальными русскими надписями, типа "Жёпа", "Говна пирога", а также более непечатными высказываниями. Отчасти подобная адаптация для русского зрителя не противоречит концепции самих кубистов, которые, вводя элементы из повседневной жизни (обрывки газет, журналов, надписи, сломанные гитары и т.д.) в коллажи, искренне стремились сделать произведение искусства элементом реальности. Другое дело, что круг ассоциаций у французских живописцев был, мягко говоря, пошире - в контексте их натюрмортов появлялись имена любимых женщин или, например, вырезки из газет, которые и впрямь были привязаны к тогдашней реальности. И хотя, по мнению Тер-Оганьяна, его версия выглядит вполне гармонично, остроумная цитата известного барда насчет проникновения наших по планете и надписей на русском языке как-то сама собой лезет в голову.

Ирина Корина, похоже, более известная в Европе, чем у себя на родине, традиционно работает с подручными материалами. Подобно советской домохозяйке, безуспешно пытающейся создать уют из случайным образом подобранного мебельного дефицита, она облагораживает ДСП и дешевую фанеру. В результате, ее новая инсталляция представляет собой чисто женскую версию мебельного дизайна, более всего подходящего к описанию интерьера на двери номера однозвездочного провинциального отеля: тумбочка прикроватная, светильник с вентилятором, полка книжная и т.д. Одним словом, не IKEA.

Наконец, проект Николы Овчинникова навеян уже не столь актуальными, сколь изрядно надоевшими бесконечными прениями о реституции перемещенных ценностей. Репродукции прославленных шедевров европейского искусства, изрядно пожелтевшие и покрытые чудовищным кракелюром, по счастью неведомым оригиналам, смонтированы на куски оргалита, неровными углами выступающего на зрителя чуть ли не прямо из стены. Получаются своего рода картины-обманки, которые при ближайшем рассмотрении оборачиваются фанерно-картонной мишурой. Впрочем, пробегая запаренным туристом по бесконечным залам какой-нибудь мировой сокровищницы искусства, разве мы можем рассчитывать на что-то иное?