– Да дуракаваляние... Разговаривают, разговаривают... Контрреволюция одна.
Впрочем, уважаемый Полиграф Полиграфович усматривал контрреволюцию во вредных, но пустых разговорах как таковых, тогда как нынешние революционеры – они же "антиглобалисты" – бурно протестуют против спектакля "Встреча Большой восьмерки в Генуе" именно потому, что за вредными разговорами им мерещатся планы конкретных действий глобальной империалистической гидры. Между тем – напрасны такие страхи! Злокозненные планы, возможно, и вынашиваются – глобальные буржуины без этого не могут, – но, уверяем вас, не на подобных встречах.
В самом деле, за обилием принятых в Генуе лидерами восьми мировых держав заявлений и деклараций конкретики не просматривается, а если и просматривается, то только как основа для дальнейших, уже предметных обсуждений на встречах иного формата. Для тех, кто еще помнит золотой век застоя, это вообще сплошное дежа вю: они уже видели нечто подобное на съездах КПСС, на которых тоже расставлялись декларативные вехи, но сама эта общая расстановка, а главное, конкретные решения в соответствии или же без всякого соответствия с оной вырабатывались аппаратным путем в стороне от лучей юпитеров.
О чем только на премьере во Дворце дожей, превращенном 20-22 июля в Большой театр G-8, не разговаривали! Какой только силы финальные монологи – точнее, запротоколированные октологи – не были представлены на суд почтенной и анархиствующей публики! Хотите знать, как помирить арабов с евреями? – пожалуйста (не важно, что "план Митчела" не действует; если проблема не решаема в принципе, то можно предлагать любые решения). Как быть с Македонией? – вот вам, кушайте (если же свободолюбивые албанские "птенцы гнезда НАТОва" опять попадут в беду, западные миротворцы уже имеют опыт по спасению их от правительственного удара). Как поспособствовать преодолению раскола Кореи? – и на этот счет, будьте спокойны, найдется парочка реплик (кому это вообще интересно?). Словом, высокопоставленные актеры высказались всласть и по всем злободневным международным поводам, хотя итоговое коммюнике и вышло вдвое короче прошлогоднего. Однако центральное место в разыгранной пьесе заняла все-таки тема борьбы с бедностью. Вот уж где можно было от души повитийствовать!
Подлинный шедевр пустопорожнего благочестия являет собой принятый "восьмеркой" "Генуэзский план для Африки". Смысл сего документа сводится к следующему: "Ребята, вместо того чтобы по старинке друг друга кушать, развивайте в своих племенах демократию и рынок; опирайтесь прежде всего на собственные силы; а мысленно мы, разумеется, всегда с вами и, отнюдь не исключено, поможем не только советом...".
К теме борьбы с бедностью на форуме примыкали и другие, заявленные в качестве важнейших – прежде всего, темы искоренения голода и облегчения беднейшим странам долгового бремени. В поисках решения продовольственной проблемы лидеры G-8 предались размышлениям о возможности использования генетически измененных культур (ну как тут не вспомнить: "Товарищ Сталин! Вы большой ученый..."). А поскольку жители не самых благополучных стран умирают не только от голода, но и от болезней – учредили специальный фонд для борьбы со СПИДом, малярией и туберкулезом. 1.300.000.000 долларов на эти цели – звучит, конечно, красиво; но если даже вычитать из человеческого общежития не один "золотой миллиард", а "серебряно-бронзовые", "оловянно-стеклянно-деревянные" три миллиарда, то остается еще три миллиарда душ, на каждую из которых придется аж 43 цента (опыт таких фондов свидетельствует, между прочим, что 50-75% средств уходит на внутренние нужды, включая немалые зарплаты сотрудников). В общем, лечись – не хочу!
Что касается проблемы долгов, то это один из тех немногих вопросов, где декларациями обусловливаются конкретные действия (списание $53 млрд.) и где, кстати говоря, непосредственно затрагиваются интересы России. Речь не только о $572 млн. российской доли в списываемой сумме. Когда британский премьер Тони Блэр зазвал Путина на встречу с поп-музыкантами Боно и Гелдофом, возглавляющими неформальное движение за прощение долговых обязательств сирых мира сего, наш президент поведал, что по объему списанных бедным странам долгов Россия занимает четвертое место по абсолютным цифрам и первое – по показателю, соотнесенному с размерами собственного ВВП. И это сущая правда. От СССР Россия унаследовала долговых обязательств развивающихся стран на сумму, оцениваемую в $140 млрд., однако свыше двух третей этих активов – "тухлые" долги, мечтать о возврате которых можно лишь для поддержания романтического тонуса души. Почему бы тогда их не списать? А поскольку российский ВВП ужался по сравнению с советским приблизительно в три раза, то немудрено, что по показателю кредиторского милосердия Москва вышла в лидеры. Неприятный нюанс заключается в том, что генуэзские декларации таят возможность расширения традиционного списка стран, относимых к числу "бедных". В него запросто могут попасть, например, Таджикистан, Молдавия, Грузия, Армения – то есть уже собственно российские должники.
Между тем генуэзский саммит стал для России настоящим бенефисом. То ли мистер Буш воспылал к хозяину Кремля страстной приязнью, замешанной на искреннем удивлении ("Он такой же, как мы, бандерлоги, только без хвоста!"), то ли еще что – но только Россия впервые не сидела на откидном стульчике, а участвовала во встрече почти как "своя". Правда, перед прилетом Путина его коллеги успели собраться накоротке и даже принять экономическую декларацию "группы семи", но она оказалась едва ли не более пустой, чем прочие документы форума, а сам этот междусобойчик получился каким-то блеклым. Все "главные" вопросы были вынесены на заседания с участием российского президента (кстати, год назад в Окинаве та же проблема бедности обсуждалась без нас).
Сдается, что включение (пусть и формальное) России в круг "избранных" – одна из двух основных причин, по которым ежегодные встречи лидеров ведущих держав из разряда деловых переговоров постепенно выродились в некое шоу (акции "антиглобалистов" лишь придают этому шоу дополнительную эффектность). Вторая причина – это обострение противоречий внутри самой "семерки", прежде всего между Европой и Америкой, что связано как непосредственно с аннигиляцией угрозы в лице СССР, так и с новейшими вызовами эпохи. Весьма показательно, что по наиболее, пожалуй, важному вопросу, по которому в принципе возможно было принять предметное решение (упомянутое прощение долгов представляет собой акт – в силу "невозвратности" соответствующих кредитов – во многом формальный), – а именно, о судьбе Киотских протоколов – договориться как раз не получилось. Единственное, что решили, так это созвать через два года в Москве конференцию по проблемам изменения климата (еще один плюс в копилку России).
Круг замкнулся: произошло гегелевское "отрицание отрицания". В середине 70-х, когда начинались саммиты G-7, они больше напоминали обычные посиделки для неформального обмена мнениями и только спустя несколько лет стали тем, чем являлись все 80-е годы: инструментом выработки Западом единой политики в условиях биполярного мира. Ныне, на новом витке, главная практическая, а не зрелищная ценность этих встреч опять, по-видимому, сводится к возможности поговорить без обиняков, особенно если поговорить есть о чем, а собеседники друг другу симпатизируют. В справедливости сего нехитрого заключения легко убедиться, присмотревшись к тому, какой детской радостью озаряется лицо Дж.Буша-младшего, когда ему удается покровительственно похлопать по плечу В.Путина...