Вот о последнем хотелось бы поговорить отдельно. В связи с тем, что группа студентов и журналистов города Иваново потребовала переименования одной из центральных улиц, а именно улицы Боевиков, в улицу Мира. Организаторы сей акции считают, что после недавних событий в театральном центре на Дубровке название улицы Боевиков стало неприемлемым. Они даже символически заклеили одну из табличек новым названием. Мэр города, по сообщению РИА "Новости", проявил редкую по нашим временам солидарность с требованием трудящихся (а также учащихся): он тоже считает, что такое название недопустимо на карте города. Правда, вопрос этот в любом случае находится в компетенции городской Думы, от мэра тут мало что зависит.
Прежде чем начать разговор собственно о национальном развлечении "Переименуй", мне хотелось бы чуть-чуть остановиться на причинах возникновения топонима, который не угодил нынешним ивановцам. Итак, указанная улица была так названа в 1927 г. в честь большевистских боевых дружин, которые в 1905-1907 гг. проводили учения в ближайшем лесу. Не знаю, кому как, но лично мне историческая подоплека названия нравится. Она, на мой взгляд, не лишена остроумия. В любом случае, согласитесь, неординарна. Не имени товарища Дзержинского, Фрунзе аль еще какого Ленина. Не в честь кавырнадцатого съезда КПСС. А вот так – скромно и со вкусом (и даже, вполне может быть, честно) – в память о местных дружинах, которые не поразили ни единой стратегической цели, не оставили потомкам громких афоризмов, даже революции не сделали. Просто бегали по лесу и тренировались.
В общем, носит улица название Боевиков. Современный русский язык со словом "боевик" обошелся приблизительно так же, как со словом "шпион": если наш, значит, это не боевик (шпион), а доблестный воин (разведчик), а если "ихний" – однозначно боевик (ну, или шпион, соответственно). У любого народа есть привычка изменять изначальную семантику слов и придавать терминам такую смысловую нагрузку, какой у нее не было. Происходит это по самым разным причинам, и к ним мы еще вернемся, а пока примем этот тезис как данность: слово, которое мы оцениваем как нейтральное, может приобретать резко негативную окраску. После этого термин или символ гораздо проще объявить неполиткорректным или вообще его табуировать.
Что касается политкорректности терминов, она есть целиком и полностью заскок общественного сознания, поскольку то, что не является политически корректным сегодня, будет исключительно корректным завтра, и наоборот. Мы имели великолепную возможность наблюдать, как на протяжении десяти с небольшим лет наш прежний плюс менялся на теперешний минус, а минус, соответственно, на плюс. Более того, в своем стремлении быть политкорректными мы и объективную пользу готовы втоптать в грязь, лишь бы только отказаться от "пережитков СССР".
Реальным примером маразма может являться следующая история. В августе нынешнего года сеть американских магазинов Target Corporation отозвала из 1 100 своих торговых точек бейсбольные кепки и шорты после того, как один из покупателей обнаружил на них символы, которые могут быть истолкованы как фашистское приветствие "Heil Hitler". Не надо наивно думать, что это выражение было открытым текстом намалевано на злополучных шмотках. Все, что на них было намалевано, представляло собой число "88". Если кто не понял, объясняю: латинская буква H восьмая в алфавите по счету. Что значит "Ну и что?!". Ну и то. Номер "88", следовательно, правомерно расценивать аналогом аббревиатуры "НН", что, вне всякого сомнения, означает "Heil Hitler"...
Еще пример. Еврейская диаспора Великобритании выразила свое возмущение тем фактом, что известная британская компания присвоила одной из моделей кроссовок название нервно-паралитического газа, который использовался нацистами для истребления миллионов евреев во время Холокоста. Кроссовки, продающиеся с 1999 г., Umbro назвала Ziklon. И евреи в 2002 г. спохватились. Правда, в отличие от своих американских коллег, британская фирма отзывать товар из магазинов не торопится: "Название Ziklon выведено на коробке, а не на самих кроссовках, и поэтому компания пока не планирует отозвать уже проданные партии", – пояснил Ник Крук, пресс-секретарь Umbro. Вот интересно, что бы он делал, имейся эта злополучная надпись на самих кроссовках?
А помните историю о том, как некий гарный заокеанский хлопец усмотрел нездоровый намек на атаку двух нью-йоркских башен-близнецов в рекламе, изображавшей пару стаканов и муху? Незабываемый перл человеческого идиотизма и прекрасный пример того, как легко и непринужденно может изменить свое значение даже самый безобидный термин или символ. Это уже к вопросу о политкорректности.
Не надо быть большого ума, чтобы догадаться: любая акция, подобная той, что затеяла "группа студентов и журналистов", проводись она хоть в Иваново, хоть в Москве, хоть в Петропавловске-Камчатском, обходится местному бюджету наверняка не бесплатно. Это не "таблички заклеить", это, как минимум, всю указательную систему, связанную с упоминанием данного топонима, исправить. Кроме того, любое исправление на государственном (муниципальном) уровне, даже если оно реально стоит копейки, является для известного всем контингента чиновников чудесным поводом прикарманить не известную никому сумму денег. Вообще, таким поводом может являться что угодно, начиная с "Дополнения к постановлению по утверждению перепланировки застроенной части недостроенного поселка" и заканчивая "Федеральным Законом о Повсеместном Преследовании Активно Поедающих Квашеную Капусту". "Благое начинание" негодующей общественности представляет собой отличную кормушку для всякого рода страждущих и алчущих от муниципалитета. Такие есть в любом чиновничьем аппарате, и военной тайной это не является.
А потому, прежде чем выступать с инициативой, общественности стоит десять раз взвесить: так ли уж важна эта самая инициатива, чтобы позволить набить карман очередному страждущему?
Очевидно, что игра стоит свеч только в том случае, если акция является чем-то по-настоящему содержательным. К примеру, поможет реально облегчить условия труда или быта. Или поспособствует более глубокому освоению знаний, развитию науки. Или на самом деле обезопасит жителей города (страны) от внешней угрозы. Давайте теперь посмотрим, какие изменения произойдут в связи с переименованием улицы Боевиков в улицу Мира. Принципиально на выходе мы будем иметь лишь трату бюджетных денег. Содержательно все останется как было. От того, что улица Боевиков станет называться улицей Мира, у жителей улицы не перестанут течь водопроводные краны, а у их детей не появится в классе новое оборудование. Поликлиники будут работать точно так же, как и при "Боевиках". Зарплата не увеличится. В магазинах цены не снизятся, а трещины в асфальте не зарастут. Даже нового сквера с красивым фонтаном не появится. Жители города от этой перемены не станут богаче ни культурно, ни материально. Да и само название не станет оригинальнее (нынешнее хотя бы имеет отношение к событиям местного значения, а улиц Мира тысячи по всей России). В общем, все, что будет сделано реально, имеет отношение только к упаковке: раньше эта инфраструктура была завернута в сиреневую бумагу, теперь ее завернут в темно-бордовую. Тем не менее, горожане готовы не только потерпеть с решением первостепенных проблем, но и потратиться ради удовлетворения далеко не самой насущной нужды.
И ведь что печально – примеров, подобных ивановскому, масса. Так, некогда город Кенигсберг был переименован в Калининград, а теперь его хотят переименовать обратно. Что получит от этого население нынешнего Калининграда, кроме "морального удовлетворения", угадать не могу, однако точно могу сказать, что переименование города – занятие еще более дорогостоящее, чем переименование топонима внутри города. Это, кстати, еще не самый запущенный вариант. В Воронеже в октябре прошлого года имел место гораздо более тяжелый случай: в ответ на акцию террористов против США некоторые жители потребовали переименовать улицы, названные в честь революционеров-террористов Желябова, Перовской и Каляева, а вместе с ними Кропоткина и Бакунина. Чувствуете солидарность с пострадавшими американскими гражданами? Поселки Вождь Пролетариата и Красный Ткач в Подмосковье переименовали в Верейку и Шувое. Свердловскую область периодически хотят объявить Екатеринбургской. Зачем – непонятно. В скобках замечу, что подобные топонимические "тараканы" водятся опять-таки не только в наших мозгах: Южная Корея в феврале этого года потребовала переименовать сразу целое Японское море – в Восточное, дабы оскорбленные до глубин своих трепетных душ корейцы не сталкивались лишний раз с упоминанием имени бывшего агрессора. А парижский мэр собирается переименовывать улицы, носящие имена антисемитов и расистов. Таким образом, о переименовании чего-нибудь во что-нибудь можно говорить не как о национальном, а как о международном виде спорта.
Самое смешное заключается в том, что по прошествии некоторого времени у страны появятся новые национальные герои, и все эти населенные пункты и их части переименуют снова. А потом снова разжалуют героев в антигероев – и снова переименуют все, что переименовали прежде. И вернут "исторические" названия, начисто забыв о том, что любое когда-либо употреблявшееся название правомерно считать историческим хотя бы потому, что этот факт исторически имел место. Следовательно, исторически имел место такой момент, в который точка зрения на события, личность, символ или лексическую единицу была противоположна текущей или, по крайней мере, существенно от нее отличалась. Мы же, отказываясь от имеющихся названий и заменяя их "историческими", отказываем самим себе в части нашей собственной истории. Причиной тому, на мой взгляд, является обостренное чувство национального самолюбия, связанное с целым рядом разнообразных факторов: мы не в состоянии воспринимать историю как данность, нам непременно надо выглядеть либо "хорошими", либо "исправившимися". Хотя бы в своих собственных глазах. Нам трудно представить себе, что "хорошо" и "плохо" – не более чем текущие оценки реальности, которые могут меняться в зависимости от доминирующей идеологии. Как следствие, нам трудно абстрагироваться от терминов, окрашенных в разные периоды истории то в "хорошие", то в "дурные" тона. Нам вообще от терминов абстрагироваться тяжело. Мы их будем деятельно менять.
Результатом этой деятельности станет, как я уже говорила, прежде всего истощение бюджета до той или иной степени, казнокрадство большего или меньшего порядка и... чувство глубокого удовлетворения в сердцах тех, кто будет взирать на свою нищету сквозь темно-бордовый колер новенькой упаковки. Вскоре он надоест, как надоел прежде сиреневый. Но на то он и спорт, чтобы заниматься им регулярно.