Первое, что со всей очевидностью нужно признать, – это зрелость общественного самосознания. Мы готовы выслушать мнения профессионалов, но решение будем принимать сами и сверять его с суждениями неспециалистов – таких же, как мы, простых, добропорядочных обывателей. Отсюда, однако, напрашивается следующее: кто-то, но должен этим воспользоваться. Прежде всего, разумеется, сами организаторы интерактивных опросов. Четвертой власти, коль скоро она претендует на такой статус, нужна ведь какая-то легитимность. Выдавать мандат доверия генеральной линии редакции и призваны голоса из телефонной трубки. Дело за малым – правильно сформулировать варианты ответов. Например, так: "Вы желаете жить (а) хорошо, (б) плохо, (в) затрудняюсь ответить".
Опросы как оружие массового поражения применяют на самых тяжелых и опасных участках фронта: борьба за "прекращение войны в Чечне", защита прав человека (некоего круга лиц) и свободы слова, общее оппонирование власти (по мнению Евгения Киселева – долг каждого интеллигента), но главное – отстаивание в таком оппонировании собственных кастовых интересов. Частным следствием кризиса с заложниками стало предельное обострение проблемы гласности в СМИ. От чего все-таки в подобных ситуациях следует воздерживаться? К примеру, можно ли, как Савик Шустер, зазывать в прямой эфир родственников тех, кто в этот момент сидит под дулами автоматов и ждет смерти? Не будем сейчас разбираться в новой буче, поднятой мастерами пера и микрофона по поводу принятых обеими палатами парламента поправок в Закон о средствах массовой информации. Вернемся на минуточку в те тревожные дни: в тот момент, когда аудитория, взбудораженная до крайности непрерывными сообщениями с места трагических событий, окончательно потеряла чувствительность ко всему, кроме новых порций адреналина, ведущая "Эха Москвы" предложила вопрос: "Хотите ли вы знать о происходящем всё или вас можно знакомить с событиями частично?". Не трудно догадаться, что конституционное большинство высказалось за всеобъемлющую информацию.
Накануне штурма здания на Дубровке свой опрос на третьем телеканале провела и программа "Времечко". Ведущим очень хотелось знать: Что делать? – (а) выполнить все требования террористов или (б) провести спецоперацию. Прыгающие цифры в окошке выдавали соотношение 2:1 в пользу сторонников "буденновского" варианта. Это показалось настолько странным, что в течение получаса мы пытались сами дозвониться по второму из предложенных телефонных номеров. Не получилось – линия была глухо занята. Если звонков на первой линии принято больше, то, стало быть, она была занята не менее глухо. Но тогда количество звонков по тому и другому варианту ответа должно было бы оказаться примерно одинаковым.
Общее число позвонивших уже забылось, однако было никак не меньше тысячи. По теории вероятности, среднее отклонение в данном случае равно 16 (корень из npq, где n=1000 – число позвонивших, а p и q – вероятности ответов, причем p=q=0,5 именно в силу того, что перегружены были обе линии). Есть в теории вероятности еще такое понятие как "три сигмы", или три средних отклонения: выход случайной величины за пределы интервала "среднее значение плюс/минус три средних отклонения" – еще более редкое событие, чем, например, находка в трамвае напичканного банкнотами бумажника. Иными словами, в нашем примере разрыв голосов не мог быть больше 55:45. Что-то не так: либо на первой линии было в два раза больше каналов, либо половину времени вторая линия просто работала на "отбой", либо цифры на мониторе у ведущих вообще не имели к звонкам никакого отношения. Господа хорошие! Если уж вы мухлюете, то хотя бы делайте это не с такой очевидностью.
Чем больше n, тем меньше вероятностный интервал разброса голосов. Так, при n=4000 этот интервал сужается до 52,5:47,5. Более 4 тысяч человек позвонили в программу "Рикошет", чтобы ответить на вопрос ведущей Ксении Лариной: "Кто взорвал дом террористки в Чечне?". Вариантов ответа два: (а) – российские спецслужбы, (б) – сами же боевики с целью провокации. Опять-таки при полной загруженности обеих телефонных линий соотношение голосов в пользу первой версии оказалось примерно 58:42. Удивительна также убогость выбора вариантов ответа. Любой, наверно, выдвинул бы навскидку еще как минимум три-четыре не менее правдоподобные версии. "Эхо Москвы" может, конечно, ссылаться на свою крайнюю бедность, не позволяющую подключить дополнительную линию; но тогда вы сначала разбогатейте, а уже потом играйте в интерактивное общественное мнение. Между тем, сужая выбор, направить общественное мнение в "нужное" русло гораздо легче. Подавляющее большинство теле- и радиоопросов не предполагают никакой "самодеятельности" – игра в том и состоит, что "свою" точку зрения нужно выбрать из двух, максимум трех заготовленных вариантов, хотя, за редким исключением, их может – а следовательно, и должно – быть гораздо больше.
Что же касается опровержения математических законов, то очень забавно наблюдать реакцию ведущих, когда в прямой эфир дозваниваются преимущественно сторонники одной точки зрения (скажем, "за Путина"), а в анонимном голосовании уверенно побеждают сторонники другой ("антипутинцы"). Самое смешное, что такая ситуация воспроизводится с завидной регулярностью. Неужели не хватает ума наладить эффективную фильтрацию прямых звонков? Впрочем, триумф оппозиционного либерализма в ходе голосования не всегда бывает безоговорочным. Зачастую победа одерживается с минимальным перевесом в 1-2% голосов, причем в течение всего опроса "стрелка" колеблется вокруг отметки 50%. По всей видимости, данные с линий обрабатываются поочередно, что при равном раскладе дает на короткий промежуток времени минимальное преимущество то одной, то другой стороне. В таком случае всё зависит от того, когда отжать кнопку, – как при игре в наперстки: граждане, следите за руками.
Результатам "свободного волеизъявления" его организаторы (вернее сказать, создатели) придают значение очень большое. Так, итоги упомянутого голосования по вопросу о взрыве дома террористки журналисты "Эха Москвы" вставили в ленту новостей сразу после сообщения о самом происшествии. На "цивилизованном Западе", где так вольно дышит журналист, действует железное правило: информация о событии (новость) и его оценка (аналитика) должны быть четко разделены. Во многих странах данный принцип закреплен даже законодательно. Нам такие "заморочки" пока не грозят. Однако "ноу-хау", когда "политически правильная" оценка новостного сообщения оформляется как мнение народных масс, даже у нас используют далеко не все теле- и радиоканалы. Только самые независимые и свободные.