|
Руководитель Антитеррористического Центра СНГ Борис Мыльников отмечает, что "отсутствие единого подхода, закрепленного в международном документе, затрудняет борьбу с финансированием террористов" – "есть перечень организаций, которые международное сообщество однозначно квалифицирует как террористические, а есть организации, которые различные государства квалифицируют по-разному". И пока нет общепризнанного определения, что такое терроризм, будут сохраняться и пресловутые "двойные стандарты".
Несмотря на разношерстность и разноголосицу в "антитеррористической коалиции", усилия, предпринятые на международном и национальном уровне, принесли свои плоды. Денег у террористов стало гораздо меньше. Раньше различного рода общественные организации и благотворительные фонды в странах Персидского залива, Турции, Иордании, Западной Европе и США ежегодно собирали для чеченских "борцов за свободу" десятки миллионов долларов (в 1999 г., например, во время только одного телемарафона в Катаре было собрано $8 млн), а ныне этот поток усох, по оценкам, до нескольких сотен тысяч в год. Эксперт по международным отношениям Университета Хасеттепе в Анкаре Митат Селикпала приводит следующие цифры: если в 1995 г. "прочеченские" организации собрали в Турции $10 млн, то в 2002 г. – только $2 миллиона. В настоящее же время эти сборы и вовсе мизерны. В светской Турции очень многие из тех, кто раньше симпатизировал "чеченскому сопротивлению", отвернулись от него, так как это движение все больше стало ассоциироваться с радикальным исламом и терроризмом. К падению сборов привело также давление, оказанное на турецкие власти со стороны Москвы. Генеральный секретарь Федерации кавказских ассоциаций в Анкаре Гумхур Бал жалуется, что во время событий в Беслане полиция каждый день навещала офис его организации: "Они не оказывали никакого давления; они просто пришли получить информацию – спрашивали нас, чем мы занимаемся и что думаем об этих актах терроризма". В общем, казалось бы, пустяки, а все-таки приходилось отвлекаться от текущих занятий и нервничать.
Значительное сокращение материальной базы определенным образом изменило не только способы финансирования, но и саму тактику террора. Деньги чеченским боевикам теперь переправляются, как правило, "наликом" через приезжающих в Россию исламских бизнесменов – речь ведь идет о небольших суммах, не требующих использования хитроумных банковских транзакций или вместительных чемоданов. В том самом заявлении на сайте "Кавказ-центра", в котором Басаев берет на себя ответственность за теракты, он бахвалится: "Взрывы самолетов обошлись мне в четыре тысячи долларов, на Каширской и у метро – в семь тысяч долларов, а операция "Норд-Вест" – в восемь тысяч евро". Вот, мол, как все дешево.
В нынешних условиях террористы вынуждены экономить. Для проведения такой масштабной операции, как авиационная атака на Всемирный торговый центр в Нью-Йорке, нужны были огромные средства, но для подготовки смертника много денег не требуется – по подсчетам германских экспертов по терроризму, на это уходит самое большее $6 тысяч. В России же эти расходы, видимо, на порядок меньше. И в России и в других странах террористы стремятся теперь осуществлять акции, которые обеспечивали бы максимальное привлечение общественного внимания при минимуме затрат.
Москву то и дело призывают "прекратить войну в Чечне". Но войны (в прямом смысле слова) там нет уже по той простой причине, что на ведение собственно боевых действий у противной стороны не достает средств. "Ограниченные ресурсы означают больше терроризма, – отмечает Майкл Раду, аналитик из Института исследования внешней политики в Филадельфии. – Терроризм дешевле, чем партизанская война, и он оказывает более драматичное воздействие. Чтобы похищать детей, мощное оружие не требуется".
Но тогда получается замкнутый цикл: чем меньше у боевиков денег, тем больше они "оттягиваются" на мирных гражданах, тем больше вызывают к себе отвращение, тем меньше у них становится денег... Жестокость террора растет обратно пропорционально сокращающимся объемам финансирования и теоретически стремится к бесконечности. Но даже среди отморозков, захвативших школу в Беслане, имело место нечто вроде бунта. Награда в 300 млн руб., установленная за головы Басаева и Масхадова (последний, кстати, пообещал судить своего "подельника" за Беслан, однако только "после победы"), – это, по существу, госцена на тех, кто утратил всякое человеческое подобие. Все имеет свою цену...