Фото Олеся Кочанова |
"Муми-тролль и комета" - детский вариант Апокалипсиса без Страшного суда. Сначала реки выйдут из берегов, и с неба попадают звезды, и ангелы затрубят в трубы, и далее по тексту. Затем наступит новый мир, и без всякой предварительной мучительной процедуры праведники заживут довольно и счастливо. Это очень странная сказка: она вся построена на ожидании страшной катастрофы, которой не случается. Еще страннее, что именно такую странную сказку выбрал для постановки в ТЦ на Страстном режиссер Константин Богомолов.
Константина Богомолова, у которого пока нет выдающихся заслуг, кроме общей интеллигентности и черных кудрей, почему-то очень любят и публика, и критика. Наверное, потому, что он не ходит окольными дорогами, вроде современной драматургии и экстремальной режиссуры, а откровенно делает свои спектакли "по-простому", как научили. Спектаклей этих, правда, пока не так много, но все понятные и простые, без завуалированных смыслов и откровенных матюков. "А" и "Б" сходятся не всегда, но зритель благодарен уже и за то, что они внятно произнесены, как в школе в первом классе учили.
Спектакль про комету получился именно таким – простым и внятным. Главный простец здесь сам Муми-тролль (Андрей Беляев), в лихой кепке и теплом свитере похожий на "своего парня" с рабочей окраины. Огромный Сергей Епишев из вахтанговского театра, одетый в почему-то красный костюм с ушами, играет Сниффа. Комический эффект тут просчитан как "раз-два-три" - достаточно один раз услышать, как эта двухметровая каланча произносит: "Это может быть очень опасно для такого маленького зверька, как я". Ондатр (Ильяс Тамеев) в постановке Богомолова облачен в латекс и переименован в Выхухоль – ход тоже максимально простой и заведомо успешный. Самые же страшные метаморфозы произошли с родителями Муми-тролля: если Муми-папа (Олег Соколов) с моряцкой бородой еще хорош в силу общего актерского шарма, то Муми-мама – Светлана Жиленко – совсем уже превращается в героиню американской рекламы 1950-х гг., озабоченную только бутербродами. Ты ей о душе, которая болит, а она тебе – чаю.
Спектакль с подзаголовком "Сказка о конце света для детей и взрослых" более всего напоминает другую сказку о Муми-троллях – "Шляпу волшебника". Там в волшебную шляпу попадали прекрасные герои, а выходили ужасные смешные козявочки. Герои богомоловского спектакля, хотя и наделены своим, богомоловским обаянием, но начисто лишены обаяния сказочного. Как будто большой подъемный кран пытался вытащить их из сказки в актуальность и современность, но так и застрял посередине. Так получаются муми-тролли с рабочих окраин и легкий тюзовский налет на макете Муми-дома. Все то же самое, только прошедшее через шляпу волшебника...
Но при этом режиссера никак нельзя обвинить в небрежности или режиссерской несостоятельности: все, что в его спектакле сделано, сделано с максимальной отдачей. Это и целиком обжитая сцена, от кулис до балкона, и всегда смешные - никогда не пошлые - гэги. Это мастерская работа с музыкой и движением. Результат получается такой – ненапряжный. Никуда вроде не движется спектакль, и стоит, пританцовывая, на месте. Смотреть можно с любого момента до любого момента. Ругать при всем желании не получится никак.
Одно только в этой сказке получается недосказано – история. У Туве Янссон в этом смысле все более-менее понятно: есть Муми-тролль и есть комета, а еще мучительные отношения между ними двумя, и есть жизнь на краю мира, мертвые рыбы и пляски на лужайке. В спектакле же от всего этого богатства остается только милый внутренний междусобойчик. Сказать, что публике он удовольствия не доставляет, было бы неверно. Зритель искренне наслаждается, потому что ничего другого не хочет, как чтобы его развлекали, а ему в это время активно подсовывают Серебренниковых с концепциями. На уровне театральном же спектакль "Муми-тролль и комета" – это продукт. Довольно-таки приличный и потенциально довольно-таки успешный. Особенно в ситуации общей тяжелой голодовки детского театра, которому концепции, в общем-то, ни к чему, было бы только что показать юному зрителю.
А юный зритель радуется, и хлопает в ладоши, и честно высиживает два часа положенного времени, и не отвлекается, и радуется простым шуткам. Концепции же ему ни к чему. Апокалипсис ему тоже ни к чему, поэтому детям никакого конца света не покажет. Спроси потом ребенка, о чем был спектакль, скажет: все куда-то шли, а потом раздавили и съели торт. И было очень весело и хорошо. А что было – непонятно. Но это неважно.