ФОТО: berliner-ensemble.de |
Легенда оправдала все ожидания. То, что спектакль не рассыпался, хотя со смерти режиссера прошло почти 12 лет, и не застыл намертво - заслуга занятых в нем актеров, и, в первую очередь, исполнителя главной роли Мартина Вуттке, в свое время в течение года бывшего художественным руководителем "Берлинер Ансамбля".
Стоит только обратиться к анкетным данным постановки, как от получающегося коэффициента легендарности начинает захватывать дух. Посудите сами. "Берлинер Ансамбль", где в 1995 г. поставлен спектакль, был основан самим Бертольтом Брехтом и его женой актрисой Еленой Вайгель в середине прошлого века. Этот театр напрямую наследовал основные принципы знаменитой театральной теории Брехта, в том числе интерес к совершающейся истории (в варианте Брехта - к "войне, бирже и деньгам"). Режиссером постановки стал известный немецкий драматург Хайнер Мюллер. В последние годы жизни он возглавлял "Берлинер Ансамбль", "Карьера Артуро Уи, которой могло не быть" - его последний спектакль.
Наконец, "Карьера Артуро Уи" сама по себе очень интересная и необычно сочиненная пьеса Брехта. Вся она написана "расхлябанным", как говорил автор, ямбом, притом что персонажи - чикагские гангстеры и торговцы цветной капустой. Высокий стиль должен был подчеркивать ничтожность и мелкость героев его политической сатиры. "Великих политических преступников непременно следует выставлять на всеобщее обозрение и, прежде всего, на посмеяние. Ведь они, прежде всего, вовсе не великие политические преступники - просто их руками творятся великие политические преступления, а это далеко не одно и то же", - писал Брехт. Историческим прототипом Артуро Уи стал Гитлер, смеяться над которым Брехт начал и призывал других начать в 1941 г., когда завершил текст пьесы и думал над постановкой. Которая, по убеждению автора, должна быть "в высоком стиле; лучше всего - с отчетливыми реминисценциями из елизаветинского театра, то есть с занавесками и помостами... Необходимо пластическое представление в стремительном темпе с легко обозримыми мизансценами во вкусе ярмарочных представлений... Следует использовать маски, интонации, жесты, напоминающие о прототипах, но чистой пародии следует избегать, и комическое начало непременно должно звучать до известной степени жутко".
Спектакль Мюллера строго соблюдает предписанную пропорцию комического и жуткого. Более того, помост и занавеси в нем тоже возникают. Если не считать железного занавеса и оголенного задника с торчащими лампами и батареями, помост, образованный из какого-то неизвестного не работающего механизма с красной рамой, становится главной декорационной конструкцией (сценография Ханс Йохим). Из люка перед ним периодически слышится протяжный и тревожный звук несущегося с огромной скоростью поезда.
С огромной скоростью разворачивается и карьера Уи, гангстера, планомерно уничтожающего врагов на пути к заветному обладанию трестом "Цветная капуста". С волосами, зализанными набок, в костюме не по размеру, неуклюже семенящий и противно кашляющий словами Мартин Вуттке в роли Артуро Уи являет собой поначалу нервного человечка, карикатурного фанатика своего дела. С побеленным лицом и красным языком он гораздо более смешон, чем страшен, и гораздо более нелеп, чем отталкивающ. Он одинаково раздражается на своих товарищей и на смеющихся зрителей, подбегая к краю сцены и суетливо осматривая сидящих в зале. Для уверенности Уи берет у Актера (Михал Гвиздек) долгий урок публичного выступления, дотошно и уморительно повторяя каждое движение и каждый звук за "пострадавшим из-за Шекспира". В результате спустя всего лишь несколько сцен Артуро Уи, нарядный и напомаженный, не переставая быть маленьким человечком, приобретает зловещие черты. В кашлянувшего зрителя он впивается взглядом и посылает телохранителя уладить дело. Теперь он не задумывается над тем, какую принять позу, и уверенно вскидывает руку в нацистском приветствии. А его красный язык ближе к финалу спектакля кажется окровавленным куском мяса. Так Артуро Уи Вуттке почти незаметно из Чаплина, изображающего Гитлера, превращается в Гитлера из документальных хроник.
Принципы самого Брехта в спектакле различить нетрудно. Помимо гротеска в игре появляются и знаменитые "зонги" - музыкальные номера, прерывающие ход действия и позволяющие посмотреть на события со стороны. Но Мюллер, известный своими литературными интерпретациями классики, экспериментирует и здесь. Актеры не поют милые старомодные песенки, как это принято в постановках а-ля Брехт, а разыгрывают отточенные скетчи под фонограмму оперных арий. Супружеская пара, например, собирается в свет, и жена начищает ботинки мужа подолом своего белого вечернего платья. А вдова, шевеля губами под фонограмму и то грозя кулаком, то прижимая руки к груди, исполняет разом и мужскую и женскую партии. Такое сочетание трепетного отношения к традиции и готовности к равному диалогу с ней больше всего и впечатляет. Ну, и, конечно, то, что этот спектакль - легенда.