|
Одновременно адвокаты Ходорковского инициировали уголовное дело против заместителя генпрокурора Виктора Гриня и следователя Салавата Каримова, обвинив их в неисполнение судебных решений. Речь идет о постановлениях Басманного суда и кассационной коллегии Мосгорсуда, установивших факт неправомочности проведения следственных действий в отношении Ходорковского и Лебедева в Чите, куда они были доставлены из мест заключения.
Коллизия вокруг второго обвинения против Лебедева и Ходорковского тянется с февраля, и связана она с тем, что в соответствии с российскими законами, следствие должно проходить по месту совершения преступления. Этим местом, судя по заявлениям адвокатов, является именно Москва, находясь в которой, подозреваемые и занимались хищениями принадлежащих государству акций, присвоением нефти и отмыванием средств, вырученных от ее продажи.
Обе эти истории напрямую связаны с судопроизводством, обе сулят новые скандалы и в обеих заметная роль отводится адвокатам. На этом сходство кончается, и начинаются различия, связанные как с местонахождением, так и с политическим позиционированием фигурантов. Покинувший Россию в 2000 г. Борис Березовский уже превратился в телевизионную картинку, в виртуальный, но кипящий ненавистью образ заговорщика, вокруг которого постоянно происходит всякая чертовщина. Что касается Михаила Ходорковского, он уже четвертый год остается вполне конкретным зэком, отвечающим за вполне конкретный "базар".
В известном смысле, можно сказать, что Ходорковский расплачивается за многих и одновременно является показательным примером для всех, во всяком случае, именно так расценивает происходящее его жена: "На примере Михаила власть дает урок всем остальным. Государственный строй меняется, и ему необходимы жертвы и враги". А Березовский, напротив, сидит себе в Лондоне и, если и платит за что-либо, то деньгами, а не собственной жизнью.
В этой связи будет не лишним напомнить о том, что Березовский получил политическое убежище в Великобритании в сентябре 2003 г., в разгар скандала вокруг компании "ЮКОС", на фоне туч, которые с первых чисел июля начали сгущаться над Ходорковским, и за полтора месяца до его ареста. С тех пор их имена практически не встречаются рядом, разве что кто-то начнет перечислять всех опальных олигархов.
Мало общего и между тем, как воспринимаются эти люди обществом, ведь один в Лондоне как сыр в масле катается, а другой хлебает баланду в Нерчинских лагерях. В одном случае имеет место фарс и злобное шипение, в другом - настоящая человеческая трагедия, сопровождающаяся самобичеваниями и мучительными раздумьями о будущем страны, которые со вкусом тиражируются остающимися на воле сторонниками.
В стране есть искренние поклонники Ходорковского, видящие в нем если и не "совесть нации", то идеал яппи российского разлива. А вот Березовского, похоже, не любит никто. На Ходорковского в течение всего последнего времени работает некая структура, что-то вроде его личного штаба, и люди, задействованные в нем, не стесняются прямо говорить об этом, выходят на митинги в его поддержку. А в сотрудничестве с Березовским признавался, пожалуй, один только плохо кончивший Литвиненко, не говоря уже о том, что только человек с разнузданным воображением может представить себе публичную акцию в его защиту.
В общем, Березовский выглядит настолько плохим, что это уже начинает вызывать некоторые сомнения не только в реальности его существования, но и в его невиданном злодействе, миф о котором стал, судя по всему, своеобразной формы оплаты каких-то неведомых публике счетов. Более того, временами создается впечатление, что если Ходорковского сделали "козлом отпущения" за все экономические преступления российской элиты, то Березовский стал олицетворением ее политических предательств.
Ходорковский, попав в тюрьму, наконец, нашел время и место для того, чтобы подумать о вечном. Результатом стали рассуждения об ответственности элит, о правомерности левых идей и о внутренней свободе, которую обретаешь, только потеряв все материальные блага. Эти, в сущности, банальные истины вытеснили из общественного сознания вполне конкретные истории о его попытках навязать стране свою энергетическую стратегию и взять под контроль российскую политику. А еще - об обещании обрушить ядерную мощь России и о других занятных сюжетах, касающихся, например, методов, с помощью которых руководство "ЮКОСа" "решало проблемы" в регионах.
Между тем к началу 2003 г. влияние Ходорковского выросло настолько, что фрагменты его проекта учреждения в России парламентской республики можно обнаружить даже в послании президента Федеральному Собранию. На фоне такого размаха реальных дел заклинание Березовского о "России без Путина" выглядят детским лепетом, а его попытки примазаться к фактически проваленному проекту "Другая Россия" - блефом с целью повысить значимость своей фигуры.
Из всего сказанного, впрочем, не следует, что Березовский не опасен. Напротив, он несет в себе немалый деструктивный заряд, но его движущей силой является, прежде всего, интеллект, приправленный испепеляющей ненавистью. А Ходорковский, судя по всему, обладает и вполне реальными материальными ресурсами. Об этом, в частности, свидетельствуют некоторые детали передела активов "ЮКОСа", в том числе и слухи о намерении Ходорковского передать российскому бизнесмену Моше (Вячеславу) Кантору доверенность на управление компанией Group Menatep Limited (GML), владеющей контрольным пакетом "ЮКОСа".
Еще одним преимуществом Ходорковского является то, что он находится в России и, несмотря на все выведенные им за рубеж активы, воспринимается публикой как "местный". Это очень существенно в политическом плане. Но тут главное не переборщить со всякими фейерверками на дни рождения и контактами с такими людьми, как Кантор, который неделю назад был избран президентом Европейского еврейского конгресса (ЕЕК) и одновременно известен как человек, близкий к Путину и заместителю руководителя президентской администрации Игорю Сечину.
В любом случае реальные ресурсы, которыми до сих пор обладает Ходорковский, оставляют для него возможность перемирия с властью, а после выхода на свободу - выбор между продолжением бизнеса, уходом в частную жизнь или политической карьерой. А у Березовского никакого выбора уже нет.