|
Владимир Путин вынес в заголовок своей статьи вопрос о вызовах, на которые должна ответить страна. Правда, сами вызовы пока сформулированы достаточно расплывчато. В тексте много банальностей, вроде рассуждений об "общественном контроле за политиками", о важности "инициативных граждан" и пр. Видно, что Путин ищет новый язык и новые формулы, раскрывающие суть его идеологи, но самой идеологии у него пока нет.
Премьер уже осознал сомнительную ценность стабильности и стал противопоставлять ее застою, подчеркивая, что стабильность является необходимым условием развития и ее еще надо "заслужить, заработать упорным трудом, проявляя открытость к переменам". Он больше не говорит о "лихих 90-х" и не ищет "врагов режима", но ставит вопрос о внутриэлитном противоречии: "стремление рывку, к революции вместо последовательного развития" и одновременно "склонность к застою и иждивенчеству". Именно поэтому "ниспровергатели" легко превращаются в "самодовольных господ", а "господа" - в "ниспровергателей".
Здесь легко прочитывается привет самозваным лидерам Болотной, но эта тема Путина, похоже, не интересует. Он идет дальше. Для него важно, что эта двуликость элиты определяет "короткое дыхание" российской политики, ее ограниченность вопросами текущего сохранения или передела власти и собственности".
Говоря о важности общественного диалога и "расширении пространства свободы", премьер предлагает начать обмен мнениями не с того, как устроить власть и кому ее передать, а с более глобального вопроса: "Что делать-то будем?". Что делать в ситуации, когда не только мировая модель экономики, но и вся политика и социальная сфера построены на "иллюзорных деривативах". На виртуальных финансах и жизни в долг – в экономике, на наращивании заведомо невыполнимых обязательств – в политике и социалке.
В этой связи Путин делает важный вывод: "сегодняшние глобальные дисбалансы таковы, что вряд ли могут быть устранены в рамках действующей системы". Эта часть текста даже пугает своей революционностью, но именно здесь автор останавливается и предлагает "строить государственную политику вокруг общенациональной задачи создания 25 миллионов новых, высокотехнологичных, хорошо оплачиваемых рабочих мест для людей с высоким уровнем образования". И так во всем: сказав "А", он не говорит "Б"; не исключено, что сознательно, либо потому, что и сам пока не знает, что со всем этим делать.
Если Путин уклончиво обходит острые темы, то Примаков смело нажимает на все болезненные точки российской политики. Упомянув имя действующего президента всего два раза (в связи с проектом модернизации и избирательным списком "Единой России"), Примаков раскритиковал практически всю политику Дмитрия Медведева. Он прошелся по проекту "Сколково", отметил "неопределенность" курса на модернизацию, указал на несовместимость с демократией поспешных "оргвыводов" в отношении местных руководителей, подчеркнул опасность политической децентрализации, неразумность вытеснения государства из экономики и легковесность внешней политики, построенной на иллюзии обновления российско-американских отношений.
Большая часть статьи Примакова – это явная или завуалированная агитация за Путина, проведение мысли о том, что исправить то, что наворотил за последние годы Медведев, сможет только действующий премьер. И дело здесь не в разнице их человеческих качеств, но в различии подходов к проблемам, которые все равно придется решать.
Примаков не останавливается на констатации того, что путинская идея реиндустриализации является альтернативой медведевскому "прыжку" в постиндустриальный мир. Развивая эту тему, он говорит о новой промышленной политике и так же, как Путин, ставит вопрос о "новой экономической модели". Общим рассуждениям Медведева о борьбе с коррупцией Примаков противопоставляет конкретику Путина, который "во всей красе" продемонстрировал стране "положение, сложившееся после трех лет реформы РАО ЕЭС".
Подобным образом Примаков касается многих тем внешней и внутренней политики, последовательно проводя мысль о том, что, несмотря на все совершенные ошибки, в первую очередь кадровые, Путин является "оптимальным кандидатом на пост президента". Более того, в его тексте немало предложений, касающихся решения конкретных задач. Т.е. пока сам кандидат еще только намечает какие-то вехи своей предвыборной программы, Примаков уже предлагает не только ее содержательный черновик, но и чисто организационные решения.
Речь идет о старой идее объединения КПРФ и "Справедливой России", с которой шесть лет назад носился Сергей Миронов. Но если лидер СР просто хотел подмять под себя коммунистов, то Примаков имеет в виду строительство левой партии, способной реально конкурировать с "Единой Россией". По его словам, это необходимо для того, чтобы "внедрить в нашу жизнь то положительное – время показывает, что его было отнюдь не мало в советский период – и наотрез отказаться от крайне негативных, опасных, наконец, преступных явлений в период сталинского руководства страной". Речь уже идет о левом тренде, что прямо вытекает из тезиса о "смене модели", а заодно и о ликвидации двух псевдооппозиционных парламентских партий.
С прямо противоположных позиций лидеров КПРФ, СР и ЛДПР атакует Михаил Прохоров. Он обвиняет "трех думских старцев" в попытке "примазаться к протестному движению", "оседлать общественное недовольство, конвертировать его в свои бонусы" и "развалить протестное движение". Как бы подтверждая обоснованность этих обвинений, Миронов и Зюганов наперегонки обещают, что, победив на выборах, они выполнят требования протестующих, за два года проведут все необходимые реформы и, подготовив страну к новым президентским выборам, уйдут в отставку.
Перекличка между мягкими и взвешенными формулировками Примакова и жестким в идеологическом плане текстом Прохорова вряд ли является случайной. Речь идет не о каком-то сговоре, а об адекватной реакции на текущие вызовы. Де-факто оба автора выступают – пускай и с совершенно разных позиций – как идеологи и политики, для которых неприемлема и оскорбительна откровенная клоунада лидеров КПРФ и СР.
По итогам минувшего понедельника получаем уже более структурированную картину, нежели это было в конце прошлой недели. Налицо попытки Путина сформулировать новую повестку дня для "сосредотачивающейся" России. Их дополняет умеренно левый тренд государственника Примакова и жесткая атака Прохорова на левую парламентскую оппозицию, что позволяет говорить о запросе на нормальную социал-демократическую партию, которую, как полагают некоторые комментаторы, надо создавать на базе "Народного фронта", кооптируя в нее "здоровые силы", остающиеся в КПРФ и СР.
Путин этих тем не касается. Он все еще хочет быть президентом всех россиян, но идеологическая борьба, начавшая в рамках президентской кампании, вряд ли позволит ему и дальше уклоняться от выбора более определенного курса и более внятной стратегии. Вернуться в ситуацию неустойчивого равновесия нулевых уже не удастся – сделать это не позволят ни элиты, ни оппозиция, ни разбуженная думской кампанией улица.