ФОТО: ИТАР-ТАСС |
Статистики осуждения детей по этому закону нет. Поговаривают, что закон носил скорее профилактический и предупреждающий характер: детей все же предпочитали в тюрьму не сажать и в лагеря не ссылать. Хотя детские дома такими подростками, а также детьми "врагов народа", были переполнены. Так что очень сложно даже гипотетически обсуждать влияние подобных мер на ситуацию с подростковой преступностью в предвоенные, военные и послевоенные годы.
Сегодня этот опыт сталинской эпохи стоит вспомнить не только в свете псевдодискуссий, широко представленных в эфире центральных телеканалов. В начале марта стало известно, что депутаты Госдумы обдумывают возможность вернуться к практике социалистического государства, понизив возраст привлечения к уголовной ответственности несовершеннолетних с нынешних 14 (за наиболее тяжкие преступления) до 12 лет. Если соответствующий законопроект будет принят, то за особо тяжкие преступления – такие как убийство, изнасилование и т.п. – те, кого общество прежде считало детьми, будут отвечать наравне со взрослыми. Теоретически – вплоть до пожизненного срока.
Инициаторы законопроекта мотивируют введение подобных мер жестокостью и числовыми показателями совершаемых подростками преступлений. Росстат и МВД практически не описывают детскую преступность в абсолютных цифрах. Уполномоченный при президенте РФ по правам ребенка Павел Астахов связывает проблему криминализации подростковой среды с ужасающей статистикой по беспризорности и безнадзорности: детей, оставшихся без попечения родителей, в стране порядка полтора миллиона человек.
Однако понятная реакция каждого гражданина в отдельности "дать жесткий отпор" малолетним преступникам не должна править бал в решении вопроса, касающегося столь сложной сферы. В старом анекдоте говорится об отце семействе, который в ответ на возмущение арендодателя, почему он вселяется не один, как было обещано, а с детьми, ответил: "Разве это дети? Это ж сволочи!" Создается впечатление, что адепты ужесточения наказания точно так же уже решили, что "сволочами" вполне можно назвать и 12-летних.
Но тут возникает дилемма. Опуская возраст уголовной ответственности и фактически признавая детей "маленькими взрослыми", по логике вещей, нужно пересматривать и весь корпус законодательства, связанный с преступлениями в отношении несовершеннолетних. Ведь если общество признает за 12-летним подростком допустимый для принятия судебного решения уровень его правового сознания, способность оценивать социально-правовую значимость своих поступков, то и в отношении него некоторые действия больше нельзя инкриминировать как преступление. Ну, вы догадываетесь, о чем идет речь.
Совершенно очевидно, что тут мы имеем дело с очевидной двусмысленностью, которую сложно игнорировать. Но дело даже не в логике. Давайте посмотрим на статистику. Благодаря специалистам из Детского фонда ООН (ЮНИСЕФ) она все-таки есть, пусть и не всегда свежая. Но кое-какие закономерности проследить удается. Так, по данным за 2008 г., количество зарегистрированных преступлений, совершенных несовершеннолетними или при их соучастии, составило почти 116 тысяч. Из них особо тяжких – почти 800. Смотрим дальше: изнасилование и покушение на изнасилование – 568 случаев, разбой – 3600 случаев, грабеж – более 16 тысяч случаев.
Теперь посмотрим на цифры 2000 года. Общее число преступлений, совершенных несовершеннолетними, – почти 200 тысяч. Убийства или покушения на убийства – 1331 случай, изнасилования – 793 случая, разбой – 5273 случая, грабеж – 15 тысяч 200 случаев и т.д.
Получается, что в период 2000 – 2008 гг. подростковая преступность демонстрирует устойчивую тенденцию к снижению. Можно посетовать на то, что это данные ЮНИСЕФ, а не российского МВД. Что не понятна ситуация последних трех лет. Что несовершенны или в разные годы отличны методы статистических подсчетов.
Однако предположить, что в целом тренд именно таков, каким мы видим его в статистике ЮНИСЕФ, можно. "Тучные" годы принципиально социальное напряжение в обществе не сняли, но некоторое оздоровление все же произошло. Часть людей стала зарабатывать больше, семьи стали крепче, дети стали активнее социализироваться, появились социальные программы, которых практически не было в "лихие 90-е".
Иными словами, авторам законопроекта предстоит доказать обществу, что отмеченный ЮНИСЕФ тренд обратился вспять. Причем с убедительными цифрами в руках, которые должны учитывать, прежде всего, именно срез по особо тяжким и тяжким преступлениям.
Сам факт высокой подростковой преступности никто не оспаривает. Но зачастую она носит ответный характер: говоря о криминализации детей, нужно помнить и о высоком уровне насилия в отношении них самих: дома, в школе, в детских домах и т.п.
Реальным ответом на эту ситуацию должна стать принципиально иная политика в отношении социализации детей. Их нужно укоренять в среде, избавленной от рисков криминального свойства. Значит, такую среду нужно создавать, и повсеместно. Не стоит изобретать велосипед: кружки по интересам и спортивные секции, планетарии и лектории, библиотеки и летние лагеря – все должно быть масштабно и качественно по наполнению. Это огромные средства, но государство и общество сэкономят гораздо больше. Дети и их родители, столкнувшиеся со сложной жизненной ситуацией, должны получить по-настоящему квалифицированную помощь – и юридическую, и психологическую. В закрытых школах, где учатся трудновоспитуемые подростки, должны работать не надзиратели, а профессиональные воспитатели и детские психологи.
Детская преступность не может быть персонифицирована. Это роскошь, которую может себе позволить только очень благополучная страна, где каждый подобного рода эксцесс – телесенсация. Нам же нужно настраиваться не на месть, а на тяжелую работу. Потому что исправление нравов – кстати, и у взрослых тоже – тюрьмой не решается.