Вступление России в ВТО: между самоубийством и безумием. Часть 2

Дело не в тарифах и самоограничениях, которые добровольно берет на себя Россия. По мнению Сергея Глазьева, проблема заключается в том, что ставки этих тарифов по многим отраслям устанавливались произвольно, без каких-либо серьезных обоснований. А в прошлом году правительство вообще приняло решение о снижении ставок импортного тарифа, мотивируя это, мягко говоря, странно. Таможня-де у нас коррумпирована, и поэтому импортеры все равно ничего не платят. Так что таможенная пошлина – это фикция, от которой только один вред. Наше правительство в этом вопросе повело себя, будто оно вовсе не наше российское, а так, погулять вышло. Кто посильнее да понапористее (например, автомобилестроители), те сумели добиться от правительства более эффективной защиты своих интересов, а остальные – выплывайте, как хотите. Ни консультаций, ни анализа конкурентоспособности, ни анализа последствий для конкретных отраслей от вступления в ВТО – ничего этого не было.

То есть там, где были хоть какие-то тарифные ограничения, они и были зафиксированы, что называется, по факту. А ведь есть отрасли, где практически нет никаких ограничений на доступ иностранного капитала. В качестве примера Глазьев приводит рынок строительных услуг. По его мнению, уже сейчас российские производители практически вытеснены из этой отрасли иностранными предпринимателями, а после вступления в ВТО это может привести к полной ликвидации российского строительного рынка. Аналогичным образом обстоят дела на рынке финансовых услуг, в сфере розничной торговли.

Поэтому еще раз подчеркнем, что вопрос заключается не в том, вступать или не вступать в ВТО, полезная это организация для России или вредная, а в том, как, на каких условиях мы собираемся вступать, если собираемся. Будут ли защищены национальные интересы России? Пока на этот вопрос не может ответить никто. Судя по имеющейся информации, правительство опирается в основном на свое видение проблемы, игнорируя мнение промышленников, организаций, представляющих наших товаропроизводителей, депутатов Госдумы, ученых-экономистов. Вступление России в ВТО будет иметь весьма серьезные и долгосрочные последствия. И по идее, это должно делаться в интересах отечественной промышленности, в интересах всей страны. Тогда почему решение принимается столь поспешно, в узком кругу, и почему о вступлении Росси в ВТО говорят не просто как о решенном деле, а как о чем-то совершенно неизбежном?

Тут есть идеологическая, экономическая и личностная подоплека. С идеологической точки зрения вступление России в ВТО – это, как говорят, еще один шаг к интеграции в мировое хозяйство, выход из изоляции и проч. Собственно, все реформы в России, начиная с Петра, шли под знаменем преодоления изоляции. Сначала прорубали окно в Европу, потом возвращались в лоно мировой цивилизации из варварского плена тоталитаризма. С такого рода идеологией все понятно. На нее, слава Богу, сейчас почти никто не обращает внимания, ибо в условиях глобальной конкуренции этой демагогии грош цена.

Сторонники вступления в ВТО делают упор на экономические преимущества, которые якобы получит Россия. Более надежно будет защищена российская интеллектуальная собственность, наши предприятия органично впишутся в мировые технологические цепочки. Должны снизиться потери наших экспортеров, в том числе и от антидемпинговых санкций. Что касается преимуществ – все правильно, только их получит не Россия. На самом деле реально усилится защита иностранной интеллектуальной собственности в России. Тезис о "технологических цепочках" вообще из области абстракций, потому что все, что можно было "встроить", уже давно встроено и включено. А если у ТНК в дальнейшем будет появляться интерес к тем или иным российским предприятиям, то включить их в свои "цепочки" для них не проблема, причем без всякого ВТО.

Остается защита экспортеров. Но потери наших экспортеров от антидемпинговых санкций оценивались в прошлом году в $2,3 млрд. По мнению директора Института проблем глобализации Михаила Делягина, по сравнению с объемом экспорта в более чем $100 млрд. – эти потери не выглядят как весомый аргумент для судьбоносных решений. Да ни один нормальный российский металлург ради 2% от объема экспорта (даже если для него это не 2, а 10%) страну гробить не будет. А на фоне цифр невозврата валютной выручки и вывоза капитала это вообще звучит как грустный анекдот. И когда Греф говорит, что Россия получит от вступления в ВТО за пять лет $18 млрд., это похоже на блеф. Можно подумать, что нашу сталь сразу допустят на рынок США. Просто если раньше нас не пускали на рынок США с помощью дешевых адвокатов, то теперь будут не пускать с помощью дорогих адвокатов. Вот и вся разница. Более того, даже если мы о чем-то там договоримся с ВТО, санкции против нас все равно будут применять. Просто процедура их применения будет немножко более сложной. И дай Бог, если от вступления в ВТО мы выиграем полмиллиарда долларов по самым оптимистичным подсчетам.

Не выдерживают критики и заявления о том, что вступление в ВТО благотворно повлияет на улучшение инвестиционного климата. Мировой опыт показывает, что в страны с не очень благоприятным инвестиционным климатом, типа России, инвестиции приходят тогда, когда туда не могут прийти товары или приход их затруднен. И если сейчас российский рынок и так уже достаточно широко открыт для товарной экспансии, то после вступления в ВТО последние преграды на пути товарной массы будут устранены, а поток инвестиций, соответственно, может иссякнуть совсем. Делягин также считает, что вступление в ВТО значительно сузит или совсем сведет на нет возможность применения законодательных актов, поощряющих инвестиции, таких, например, как освобождение от налога на прибыль части инвестируемых средств. Это может напрямую отразиться на замедлении темпов экономического роста, чему уже есть немало примеров в практике других стран, экономическое развитие которых резко замедлялось сразу после их вступления в ВТО.

Собственно говоря, и без вступления в ВТО Россия могла бы добиться более благоприятных для себя условий торговли, если бы использовала общепринятые в мире механизмы государственного регулирования. Почему, например, Штаты считают для себя возможным использовать такие инструменты защиты рынка, как нетарифные барьеры, а Россия нет? Что мешает? И почему из всего набора способов и мер по защите конкурентоспособности мы уперлись только в снижение курса рубля? И если вне рамок ВТО у нас еще есть поле для эффективного протекционистского маневра, то, вступив в ВТО, Россия лишится даже гипотетической возможности применять необходимые инструменты защиты.

Есть и еще одна странная деталь поведения наших правительственных чиновников, на которую обращают внимание многие экономисты. Понятно, что к вступлению в ВТО надо тщательно и долго готовиться, чтобы сделать его максимально безболезненным. Михаил Делягин отмечает, что большинство стран, например, старается перед вступлением ужесточать защиту рынков, повысить тарифы, с тем чтобы потом их снижение не сказалось на ухудшении конъюнктуры. А как поступает Россия? Ровно наоборот. В 1999 году средневзвешенный импортный тариф был снижен с 16% до 10%, а с учетом льгот – и до 8%. Все это говорит об отсутствии у нас не только осмысленной промышленной политики, но и даже чувства самосохранения. Вот только один пример для иллюстрации. Важнейшим элементом конкурентоспособности российской экономики являются низкие (относительно мировых) тарифы на услуги естественных монополий. После вступления в ВТО их будет гораздо труднее сохранить, поскольку вполне вероятно, что это будет рассматриваться как субсидирование экспорта. Это большая внутриэкономическая проблема. Но нельзя забывать и о международных обязательствах России (таможенный союз СНГ, союз России и Белоруссии, СРП), которые тоже придется существенно корректировать. А это уже геополитика.

В лоббировании скорейшего вступления России в ВТО есть еще и личностный аспект. По мнению Делягина, суета вокруг ВТО – почти идеальное поле для карьерной активности наших чиновников, причем относительно безопасное, потому что не ведет к моментальному падению уровня жизни населения. Во-первых, это повод для того, чтобы хоть что-то сделать, показать свою активность. Во-вторых, это личный шаг в мировое сообщество (дружба с Западом), в-третьих – возможность поездить (себя показать и на других посмотреть). Наконец, это узко-технологичная сфера, где можно завязаться с крупным бизнесом и найти себе хорошее место после увольнения с госслужбы. Последнее обстоятельство немаловажно, поскольку наш крупный бизнес все менее охотно берет на работу разного рода безграмотных демагогов от политики.

Стоит упомянуть и еще одну причину ускоренного, а главное "неизбежного" вступления России в ВТО. Это желание США. Их интерес вполне понятен. В последнее время Россия для них становится все менее управляемой, а потому более опасной. Значит, надо либо привязать ее деньгами, либо заменить политическое руководство более лояльным. А лучше и то и другое вместе. Ускоренное и плохо подготовленное вступление России в ВТО будет способствовать тому, что к 2003 году наша страна столкнется с угрозой девальвации. И тут есть два пути. Либо мы получим девальвацию по полной программе, которая будет сопровождаться политической катастрофой и приходом нового лидера страны, более устраивающего американцев. Либо перед угрозой девальвации мы снова будем вынуждены взять кредиты и, соответственно, проводить проамериканскую политику.

Что из всего этого следует? А то, что пока еще не поздно, надо хорошенько подумать, прежде чем делать шаг в ВТО. Потому, что это вступление будет больше похоже на заклание, и потому, что выбор между безумием и самоубийством – не самая лучшая альтернатива для России.