Красота по-кремлевски

Для того чтобы Владимир Путин остался на политическом Олимпе после второго срока президентства, совсем не обязательно менять Конституцию и делать из России парламентскую республику




Вчера замглавы администрации президента Владислав Сурков отверг идею "учреждения" в России парламентской республики. "Я против парламентской республики, это приведет к распаду страны", – процитировали его информационные агентства. Свое заявление ведущий пиарщик страны сделал в непростом месте – в Думе, аккурат после встречи с депутатской группой В.Пехтина ("Единая Россия"). Таким образом, парламенту было отказано в одноименном государственном устройстве в его же стенах – выглядит не только символично, но и категорично. К сожалению, ни одно агентство не позволяет установить, произнес ли Владислав Юрьевич местоимение "я" с ударением. Знание этого обстоятельства, несомненно, позволило бы определить, действительно ли в окружении Владимира Путина существуют диаметрально противоположные взгляды на технологию проведения в 2007-2008 гг. операции "Преемник". Но в любом случае мнение Суркова, не последнего человека в этом окружении, важно.

Спор о парламентской республике – один из многих "понятийных" диспутов, переживших кровавый царизм, гнилой либерализм и дырявый социализм. Форма правления на Руси – это вам не конституция какая. Тут миропорядком пахнет. Мнение старожилов консерватизма обычно единодушно: парламентаризм губителен для России так же, как губительна всякая "говорильня". Монархия может быть какой угодно – царистской, сталинской, даже "народной" (И.Солоневич), но в основе всего должно лежать безусловное единоначалие. Роль парламента – это в лучшем случае роль "ученого жида при губернаторе", грамотного эксперта-референта при значимом боссе. В худшем – роль живописной детали политического интерьера. В России вообще трудно понять, какой период ее истории следовало бы счесть безусловно успешным. Но во всех случаях апелляция к "порядку", "сытости", "надежности", "могуществу" соотносится (и в народном сознании тоже, чего греха таить) со временами диктаторскими или авторитарными.

В сегодняшнем контексте идея парламентской республики вбрасывается в общественное мнение не как фундаментальный призыв к тектонической реформе власти, а как неприкрытый креатив группы околокремлевских экспертов. К слову сказать, о парламентской республике по своему обычному недоразумению первыми заговорили коммунисты. Не имея возможности должным образом противопоставить Путину "глас народа", они стали тиражировать идею "обрезания" президентских полномочий как явно избыточных. В своих интервью члены фракции КПРФ призывали разделить мнение о физической неспособности одного человека, какую бы фамилию он ни носил, отвечать в стране за все. Нельзя сказать, что тут КПРФ совсем уж не права, одна только тяжкая государственная ноша по розыску, оценке и назначению 89 губернаторов силами одного человека чего стоит. Однако потуги коммунистов обернулись неожиданным прежде всего для них самих эффектом. Как декабристы разбудили Герцена, так Зюганов со товарищи разбудили кремлевских политтехнологов, с некоторых пор "прокачивающих" сценарии развития ситуации к 2007 году.

Идея парламентской республики кое-кому в Кремле показалась по меньшей мере красивой. О концептуализме никто по-прежнему не думал: просто при новом раскладе Сам, вполне легально, можно даже сказать прогрессивно, оставался на политическом Олимпе и после второго срока. Сильный премьер-министр, возглавляющий победоносную "партию власти", почти вровень с "обрезанным" президентом из тех, кто попосредственней. Любой политтехнолог скажет, что красиво и функционально – значит правильно.

Тут только две проблемы. Одна – это Конституция, которую почти неизбежно придется подправить. Вторая – это сам Путин, который сторонится изысканных политтехнологий, предпочитая держать либо паузу, либо слово. Президент обещал Конституцию не трогать, и лишь жесточайшая необходимость способна заставить его изменить решение. Еще сложнее представить сегодняшнего президента завтрашним премьер-министром. Причем, по слухам, трудно это сделать и самому Путину. Даже при последовательном промывании мозгов электорат не осознает в одночасье величие главы кабинета перед второстепенностью "свадебного" президента. В этом случае Путину-премьеру было бы труднее справиться с массами, чем Путину-президенту.

И самое главное – самому Владимиру Владимировичу совсем не надо быть главой правительства, чтобы обеспечивать себе и далее политическое лидерство. Место лидера партии – вполне подходяще, по крайней мере до 2012 года. Тут масса преимуществ: можно со стороны понаблюдать над "барахтаньем" своих соратников в опасных водах управления и даже, в случае необходимости, покритиковать их. Собственно, быть лидером влиятельной партии – той же "Единой России" – и носить при этом фамилию Путин – это, с точки зрения политического взвешивания, идентично президентству.

Сурков говорит, что парламентская республика – это начало развала государства. Он прав именно потому, что сегодня ни российский "парламент", ни российская "республика" не отождествляются с классическими определениями этих понятий. Эти институты, в их сегодняшнем состоянии, недееспособны. А дееспособные в ближайшие 3 года не появятся. Сурков, а через него и Путин, не пресекают "дискуссию" о парламентской республике – по-настоящему ее никто и не ведет. Политтехнологам "групп влияния" предложено прекратить использовать в качестве элемента "лего-конструктора" институциональные доктрины. Президент всея Руси выбирает простоту.

Выбор читателей