Россия может сэкономить на детском счастье

История учреждений опеки над детьми в России началась с петровских реформ. Правда, тогда они назывались сиротскими. Сначала на сирот обратила внимание церковь - в 1706 г. новгородский митрополит Иов построил "сиропитательницу" для "зазорных младенцев". Спустя девять лет, в 1715 г., уже государство в лице Петра I поддержало эту инициативу, предписав устраивать при церквях и монастырях "гошпитали" для подкинутых детей.

Дело Петра продолжала Екатерина Великая, которая в 1763 г. повелела учредить в Москве Императорский воспитательный дом для сирот. Но результаты его работы оказались печальными: за первые четыре года из 3147 детей выжило чуть более 300. Тогда-то и возникла первая форма альтернативного содержания детей: за небольшую плату их отдавали на воспитание в семьи кормилиц.

Первый светский приют открыли в 1837 г. в Петербурге, при Демидовском доме призрения трудящихся. В его функции входил дневной надзор за детьми, "оставляемыми матерями, идущими на заработки". К моменту Великой Октябрьской в России было 583 приюта, где воспитывались около 30 тыс. детей.

Революция дала толчок активным экспериментам в области устройства сирот – стали появляться детские коммуны, городки, трудовые колонии. Наконец, остановились на государственных детских домах. В 1950-е гг., с подачи Хрущева, заявившего, что "интернат - лучшая форма детских домов", их число в стране значительно выросло.

Сегодня в России около 2,5 тыс. детских учреждений, из них свыше тысячи - детские дома, в которых содержатся около 250 тыс. воспитанников.

За прошедший век наша страна, как никакая другая, показала все достоинства и недостатки системы государственного устройства сирот. Минусы ее проистекают, как ни странно, из плюсов - массовости и всеохватности. Советской власти во время своего становления и после войны необходимо было быстро и эффективно решить проблему беспризорности и сиротства. К тому же воспитание в массовых учреждениях интернатного типа позволяло идеологически обтесать будущего гражданина. Семья же, как ни крути, предприятие частное, а ко всему частному советская власть относилась с подозрением. Усыновлять или брать ребенка под опеку в то время, конечно, позволялось, но приоритет был отдан госучреждениям.

О психологических проблемах выпускников детдомов никто тогда не задумывался. Главное, чтобы ребенок был одет, обут и накормлен. Это сегодня очевидно, что выпускник детдома заметно отстает в психическом и эмоциональном развитии от сверстников. Психологи говорят об особом типе личности детдомовца: живущий в одних и тех же неизменных условиях, на полном обеспечении, такой человек несамостоятелен, не способен к творческим, нестандартным решениям. Он внутренне скован, у него занижена самооценка, он не готов справляться с трудностями и всегда ищет, на кого свалить ответственность за себя и свои поступки. Когда такие дети остаются одни, дело доходит до анекдотов. Хрестоматийный случай, когда ребенок, никогда не видевший, как готовят чай, ставил чайник на плиту и два часа его кипятил, ожидая волшебного появления бодрящего напитка.

Что уж говорить о сложных действиях или таком высшем пилотаже как создание семьи. Не удивительно, что только 10% выпускников детдомов вписываются в общество. Остальных ждет криминал, нищета, пьянство и уже свои, забытые и ненужные дети, которые тоже отправляются в детдом. Так ужасная система воспроизводит сама себя.

И все это из-за отсутствия семьи, где воспитание складывается из тысяч мелочей. А самое важное - там есть первый, эмоциональный контакт с родителями, который не сможет дать никакой воспитатель, он-то и служит толчком к развитию ребенка.

Впрочем, понимание этого на Западе тоже пришло не сразу. Только в 1960-х гг. Италия, США, Швеция, Германия, Англия – перечислять можно долго - стали развивать семейные формы устройства сирот. Где-то, как в США, полностью упразднили систему интернатов и детских домов, что имеет и свои минусы: дети там часто кочуют из одной приемной семьи в другую. Где-то, как в Германии, интернаты остались, однако упор был сделан на сохранение биологической семьи или максимально быстрое устройство ребенка в семью приемную.

Нам же пришлось, как всегда, догонять. В 1980-х гг. стали появляться первые детдома семейного типа, где малыши росли в обстановке, максимально напоминающей домашнюю. Фактически это была большая семья с родителями вместо воспитателей. Постановление Совета Министров СССР 1988 г., узаконившее семейные детдома, определило статус и приемной семьи. Она понималась как "отдельная, имеющая своих детей семья, взявшая на воспитание пять и более детей, оставшихся без попечения родителей".

К середине 1990-х гг. статус приемной семьи был закреплен в Семейном кодексе и положении "О приемной семье". Это положение определяло такую ячейку общества как "социальный институт защиты детства", куда помещается ребенок при угрозе его жизни и здоровью в родной семье. Туда также можно было брать детей, чьи родители умерли или не в состоянии воспитывать своих чад.

Сегодня, кроме приемной семьи, усыновления и опеки или поручительства, появились и новые формы воспитания - патронат и его разновидности в виде семейных воспитательных групп, гостевых или замещающих семей.

Как ни парадоксально, но к упразднению детдомов ведут и чисто экономические причины. Дело в том, что все формы семейного устройства гораздо выгодней для бюджета, чем детдома и интернаты. По некоторым данным, если устроить всех сирот в семьи, можно было бы сэкономить $4 млрд в год, эта цифра больше заначки в виде Стабилизационного фонда! Судите сами: на воспитание одного ребенка в детдоме ежемесячно уходит от 9-10 до 13 тыс. руб., в зависимости от региона, при этом львиную долю затрат съедает "коммуналка" и зарплата воспитателей. Зарплата же у приемного родителя достигает 7-8 тыс. руб., плюс пособие на ребенка – около 3 тысяч. Учитывая, что в приемных семьях минимум пять детей, получается экономия более чем в два раза. А это, в суровых условиях разграничения полномочий, самый весомый аргумент для руководителей регионов в деле создания приемных семей.

Самой передовой в этом смысле можно считать Самарскую обл. – сегодня там около 3 тыс. приемных семей, в которых живут свыше 13 тыс. детей. В области практически не осталось домов ребенка для детей до трех лет. В Москве приемных семей более 200 и, как пообещал Юрий Лужков, это число будет расти.

Но ситуация далеко не везде так радужна. Общего федерального курса на перевод всех детей в приемные семьи нет, и средства на это всякий регион изыскивает сам. При этом даже аргументы о выгодности таких семей срабатывают не всегда.

Так, например, на всю Псковскую обл. не более десяти приемных семей, а в самом Пскове их нет вообще. Местные чиновники разводят руками и сетуют на дефицит бюджета. Однако, например, Калужская обл., которая нисколько не богаче Псковской, уже создала более 250 приемных семей. Поэтому стоит сетовать, скорее, не на дефицит денег, а дефицит чего-то иного. Хотя бы способности взглянуть на ситуацию под другим углом.

Трудности последних пятнадцати тяжелых лет характер российского народа не изменили: люди по-прежнему откликаются на чужую беду, по-прежнему готовы брать чужих детей на воспитание. Им только необходима помощь государства. Помощь, которая, как всегда, запаздывает…