Идеально несовершенная вумен

Хелен Филдинг "Бриджит Джонс: грани разумного". Пер. с англ. – М.: Торнтон и Сагден, 2002. – 320 стр.

Эпоха тотального застеколья делит модный вуайеризм на эстетические пласты: кино, вечерний эфир, кулуары злачных заведений и книжные листы. Бумажное наблюдение удобнее всего: можно снять супер, обернуть книгу газеткой и читать чужие дневники прямо при всех, в метро, нахально листая страницы и улыбаясь. Добро пожаловать к замочной скважине – сегодня в программе считающая калории и мужчин, глупая и заурядная Бриджит Джонс.

Фактически книгу "Бриджит Джонс: грани разумного" можно считать третьей частью художественных мемуаров – после первой книги и фильма, искажающего сюжет и делающего его приемлемым для массовой зрительской аудитории. Наверное, на первой части можно было бы и остановиться. Но чужой дневник – а на самом деле колонка в бульварной английской "Independent" – оказался прибыльным, и по киношному миру уже ходят слухи о съемках второй части фильма.

После выхода первой книги о Бриджит как минимум 70% прочитавших ее барышень старательно каждый вечер записывали количество выкуренных сигарет и приглянувшихся мужчин в потрепанные тетрадки – не без претензий на гениальные будущие публикации. Повествование затягивало, эго выпрыгивало в дневники и танцевало румбу на остатках мироощущения. После второй книги остается странное послевкусие – глупое ощущение, которое, должно быть, испытывает тянущийся к людям извращенец при просмотре порнофильма в большой компании. Дневник перестал быть дневником, появился какой-то художественный мирок и даже развернутые предложения, отягощенные метафорами. Записи рождаются каждые двадцать минут. Диктофон? Лэптоп? Мысли вслух? Поток сознания?

Джонс становится идеально несовершенной. Она все еще курит, дико пьет, борется с продуктами питания и хочет любви – ее она называет сексом. Она теперь тележурналистка, "самодовольный женатик"; она клеит ярлыки и стопками читает книги по психологии, изучает автоответчик и встает в восемь Yтра после душной вечеринки с друзьями. У нее больше нет похмелья, усталости и рефлексии. У нее теперь есть мужчина, модель поведения на любой случай и пакет кокаина за подкладкой чемодана. Дедушка Фрейд вертится в гробу пропеллером.

Книга, которая начиналась так замечательно, которую читатель так сразу полюбил и даже собирался расчищать для нее место на концептуальной полке, завершилась дешевой полудетективной историей с оттенком желтой мыльной романтики. Омерзительной, на самом деле. Есть несколько очень, точнее, оч. неплохих моментов. Количество мыслей об убийстве Ребекки – 564 (оч. хорошо). Креатив на рабочем месте, толстая попа, сумасшедшая мама, друзья. По звонку – "шардонне", сигарета, стопка видеокассет и заламывание рук с криками "О, ты не виновата, он – гей!".

Тяжела и неказиста жизнь простого журналиста – английская специфика слога Хелен Филдинг с намеками на философию все же не была востребована в масштабах реальной прибыли. Дайте нам Бангкок. Дайте нам попытки местных лесбиянок снасильничать лохматую тетку, страдающую от расстройства желудка. Дайте нам целибат. Сделайте нам смеяться.

Пошла нелепая мода на комедии абсурда, замешанные на подсматривании. Просто прятаться за занавеской и маразматично хихикать уже неинтересно. Сюжет нужно сделать линейным, стремящимся к буйному помешательству. Персонажи – гиперболизированные, с легким намеком на типичность. Архетипы – косные и кондовые. Потому и весело, что – типично, завуалированно стандартно. Стандартизация типичного – что может быть абсурднее? Как нам крутят по телевизору типичных белых медведей с бутылками водки и в шапках-ушанках, гуляющих по Красной Площади. Как мы типично не любим, когда любят нас; как типично зачетка работает на студента, как типично друг проверяется в беде. Нам больше не показывают смелых, умных и красивых людей – за идеалы, к которым лень стремиться, мы не платим денег. Мы платим за самодовольных преуспевающих оч. сексуально обтянутых джинсами мужчин, разбивающих сердца. Мы готовы смотреть на заботливого-нежного-молчаливого Марка, носящего свитера с оленем, связанные мамой. Мы злорадно любуемся на истеричную стерву, стратегически выверенную дорогой косметикой и так похожую на нашу подругу.

Нам не нравится, когда нам показывают, что можно – правильно, организованно и красиво. Потому что мы так не умеем. Мы уже насмотрелись на self-made women и счастливые истории любви, теперь мы хотим убийств, убожества, наркодельцов и жизни девочки с соседней улицы. Говорить, что Бриджит Джонс – счастлива, хоть и пьет, значительно проще, чем не пить и не быть Джонс.

Женщина больше не хочет быть похожей на Летицию Каста и Анджелину Джоли – у женщины нет денег и сил. Поэтому женщина смотрит на ворох дурных привычек, завтракающий кофе с сигаретами, читает книгу "Если бы у Будды была невеста" и никому не завидует. Зависть разрушает и заставляет думать.