Пять подков от одного коня

Издательство "Ad Marginem" выпустило серию детективов под названием "Атлантида". Это реликтовые тексты послевоенного времени, оформленные в соответствующем стиле графического минимализма и в "гимнастерочно-защитной" цветовой гамме.

Я взялась их читать, охваченная ностальгическими побуждениями, и не могу сказать, чтобы это чтение оказалось для меня легким. Как выяснилось, набивший когда-то оскомину идеологический контекст все еще вызывает раздражение; впрочем, уже не столько из-за его вездесущности и настырности, сколько благодаря производимому им эффекту шор – сужения восприятия, так что потенциально богатый сюжет вынужденно обрезается и обстругивается до искомой идеологической болванки.

По-моему, издателям можно уповать лишь на то, что современная молодежь обладает стойким иммунитетом к идейным битвам двадцати- и более летней давности. Поэтому упоминания о "могучей милицейской машине", "добросовестных комсомольцах" и "кремлевской твердыне" она проглотит, не поперхнувшись контекстуальной изнанкой. И будет права. Поскольку детективный жанр – это, в сущности, готовый скелет, на который можно нарастить какое угодно культурное содержание. И читать его следует, не обращая внимания ни на что, кроме степени изощренности предлагаемой автором загадки.

* * *

Гребнев Г. Пропавшее сокровище. – М.: Ad Marginem, 2003.

Действие романа начинается в Париже, где мерзковатого вида потомок русских князей Бельских, охваченный жаждой денег, заключает договор с международным авантюристом, торговцем антиквариатом Педро Кортецом. Обжора и жестокий хитрец Кортец соглашается, за большую сумму, помочь Джейку Бельскому разыскать и вывезти из России спрятанную там бесценную библиотеку Иоанна Грозного – книжную сокровищницу, вывезенную из осажденного турками Константинополя. Боярин Иван Бельский, приближенный к царю, оставил в своем архиве чертеж и указания, как найти книжный тайник. Записанные на пергаменте – титульном листе антологии византийских поэтов V века, они попали в руки Джейка и были предъявлены Кортецу.

Далее все развивается по хорошо известному сценарию, типичному для советской "приключенческой повести". Классика жанра – повести Рыбакова, с обязательным участием добровольных помощников – любителей истории, с тщательно отмеренной толикой самой истории и с финальным водворением народных ценностей в государственные хранилища. А также с финальным посрамлением тунеядцев и авантюристов, расхитителей народного добра с их собственническими инстинктами. Кстати, это же благопристойное заключение идеологически облагораживает сатиру Ильфа и Петрова – и заставляет предполагать в качестве ее литературного двойника стереотипный советский детектив, с торжеством бескорыстных мотивов над корыстными.

На книжной толкучке на Кузнецком мосту случайно обнаруживается та самая книга – антология византийских поэтов без титульного листа. И вот на поиски библиотеки Грозного отправляются честные комсомольцы Иван Волошин и Тася, которые, при помощи доблестной милиции и всевидящего уголовного розыска, доводят дело до блистательного и кое в чем обескураживающего конца. Раскрывать который я не имею права по законам жанра, но могу намекнуть, что внимательный читатель предскажет развязку примерно на 50-й странице. То есть прочтя четверть книги – что, как ни крути, является серьезным недостатком любого детектива.

---

Атаров Н. Смерть под псевдонимом. – М.: Ad Marginem, 2003.

Этот детектив использует другую, не менее распространенную фабульную матрицу, классически воплощенную Юлианом Семеновым и широко известную по культовому советскому "шпионскому" сериалу. Однако он выгодно отличается от предыдущего романа тем, что читательские догадки о сути происходящего начинают возникать только к концу текста.

Действие романа происходит в последний год войны, в Болгарии, куда только что вошли советские войска. В бумагах немецкого дипломатического корпуса, пытавшегося скрыться в Турции, найден альбом некоей Ордынцевой, эмигрировавшей из России. В альбоме, среди видов Ярославля и снимков самой Ордынцевой, обнаружились семь фотографий неизвестных мужчин, явно различного социального происхождения, чрезвычайно похожих друг на друга. В это же время радисты поймали очень странные ночные радиопереговоры, ведущиеся открытым текстом на немецком языке: "Пять подков от одного коня. Пиджак готов! Распух одноглазый..." Одновременно с этим в местах следования советских воинских частей возникают очаги эпизоотии – конское поголовье заражается сапом – разумеется, не без вражьей помощи. Загадочными происшествиями заинтересовались полковник контрразведки Ватагин и его адъютант, нетерпеливый и жизнерадостный младший лейтенант Шустов.

Весьма увлекательно следить, как постепенно связываемые узелки загадок и странностей подводят к некоему графу Пальффи, международному шпиону и коневоду. И хотя с самого начала очевидно, что мы имеем дело с неким фашистским заговором большого масштаба, суть его довольно долго оказывается скрытой, а ее шизофреническая грандиозность – совершенно непредсказуемой. Торжествующее безумие воображаемых фашистских замыслов можно сравнить лишь с повсеместным идиотизмом охоты на шпионов в 30-е годы, которые, по тогдашним представлениям, только затем и проникали в страну социализма, чтобы портить фрезерные станки и ломать карусели на детских площадках.