Капиталы рвутся на свободу

Еще свежи в памяти битвы между Геращенко и правительством по поводу либерализации валютного регулирования. Тогда 75% обязательной продажи валютной выручки казались пределом компромисса, на который мог пойти Центробанк. Прошло совсем немного времени, и планка опустилась до 50%. А на прошлой неделе и вовсе: абсолютно сырой либерализационный законопроект мягко проходит через правительство и после некоторой доработки наверняка столь же непринужденно проскользнет и через Думу. Что изменилось? Может, экономика заработала лучше или прекратилось бегство капитала? Нет, все осталось по-прежнему, если не хуже, просто ушел Виктор Геращенко.

У нас не любят пессимистов, поэтому будем считать: все, что Бог ни делает, – к лучшему. Итак, в прошлый четверг правительство РФ все же одобрило проект закона "О валютном регулировании и валютном контроле".

Один из разработчиков закона, первый замминистра финансов Алексей Улюкаев сообщил на брифинге, что означенный законопроект устанавливает норму обязательной продажи валютной выручки в размере 30% при базовом сроке возврата 180 дней. По словам Улюкаева, законопроекты будут в течение недели доработаны в министерствах-разработчиках с учетом высказанных замечаний, а 28 ноября вынесены на утверждение правительства РФ, передает РИА "Новости".

Замминистра финансов рассказал журналистам, что при доработке законопроекта о валютном регулировании необходимо будет уточнить условия регистрации юридических лиц за рубежом, порядок инвестирования в ценные бумаги, критерии введения ограничительных механизмов при ухудшении макроэкономической ситуации. Однако представляется, что дорабатывать придется не только вышеперечисленные пробелы. По мнению экспертов, документ получился откровенно сырым, непродуманным и противоречивым.

Что ж, бывает. Но если отбросить мысль о профнепригодности разработчиков законопроекта, то остается одна причина – спешка. Куда же так спешило правительство? Ответ на этот вопрос дал Михаил Касьянов, открывая судьбоносное заседание кабинета.

По его словам, существующий в России уровень валютного регулирования не соответствует уровню развития экономики страны и препятствует притоку инвестиций, а действующая система валютного регулирования является обременительной для развития экономики. В чем это конкретно проявляется? Ну, допустим, вы хотите на честно заработанные прикупить где-нибудь в хорошей стране заводик или иное какое предприятие, и вот незадача – на такую операцию надо получать еще и разрешение. Настала пора покончить с этим безобразием, говорит Касьянов, и перейти от разрешительного принципа проведения капитальных операций к уведомительному принципу, при этом должны быть четко определены меры защиты, которые позволят минимизировать риск возникновения кризисных ситуаций.

И вообще, надо как можно меньше запрещать. Вон, в 1998 году меры валютного регулирования были гораздо жестче, чем те, которые действуют сейчас, однако они не помогли спасти страну от финансового кризиса и девальвации национальной валюты – аргументирует премьер. Зато преимущества либеральной политики налицо. В прошлом году уже были сняты некоторые ограничения в сфере валютного регулирования, в частности, сокращен с 75% до 50% норматив обязательной продажи валютной выручки и отменены некоторые ограничения по операциям с валютой для физических лиц – и ничего, всё нормально. "Есть только улучшения, поэтому необходимо двигаться в этом направлении и дальше", – заявил Касьянов.

Но если все так хорошо, почему бы не отменить всякие ограничения вовсе, зачем нужны эти 30%? На всякий пожарный. Правительство, как сказал Касьянов, должно подстраховаться на случай негативного развития экономики. Ну, а потом, 30% – это именно тот психологический уровень компромисса, который сегодня устраивает круг заинтересованных ведомств – Центробанк, Министерство финансов и Министерство экономического развития.

В этом плане позиции разнились незначительно. Если ЦБ предлагал опуститься с 50 до 35%, то Греф с Кудриным настояли на 30% – что это, как не спор единомышленников?! И, конечно, ни о каком возврате к "драконовским" методам Геращенко или Примакова речь уже идти не могла. Оно и понятно – кризис, как и все плохое, забывается быстро, и хочется почти ни чем не ограниченной свободы, пока не грянет новая беда. Но это будет уже другая история.

Поэтому спорили в основном о самом насущном – о том, как сподручнее вывозить валюту из страны. Греф с размахом истинного либерала предлагал снять все ограничения на порядок инвестирования денег российских компаний в зарубежные проекты, а ЦБ и Минфин осторожничали, настаивая все же на сохранении некоторых ограничений, дабы избежать обвального оттока капиталов за границу. Эта в общем-то естественная для финансистов осторожность (отвечать ведь им придется) была воспринята многими прогрессивно настроенными членами кабинета министров чуть ли не как посягательство на устои рынка. Вот тут и выявились основные противоречия между соратниками.

Подготовленный Минфином и ЦБ законопроект клеймили как "малопрозрачный, а порой просто реакционный". Говорили, что документ, несмотря ни на какие утряски у премьера, стал актом "прямого действия", что там остались пункты, дающие Минфину и ЦБ практически неограниченную власть. Имеются в виду формулировки типа: "В случае особых ситуаций правительство и Центробанк могут налагать такие-то ограничения на ряд валютных операций".

Критика возымела действие, и Касьянов потребовал от разработчиков хотя бы в преамбуле закона определить те самые кризисные ситуации и правила поведения в них. Кудрин пообещал.

Губернаторы тоже были недовольны: они возмущались высокими ставками резервирования (для ввозимых капиталов – 20% на один или два года, а для вывозимых – 100% на два месяца). Премьер и тут вынужден был согласиться, что столь жесткие условия не способствуют притоку инвестиций, а главное, оттоку, что является сугубым противоречием нашей всеми признанной рыночной ипостаси. Согласился, но пересматривать цифирь спешить не стал. Несмотря на столь серьезные противоречия, осторожная позиция ЦБ и Минфина все же возобладала. Даже когда заспорили об окончательных сроках наступления абсолютной свободы, Минфин настоял на дате "1 января 2007 года" – это на два года позже даты, предложенной Грефом. В общем, плюнули парню в душу. А дальше всех пошел сенатор Андрей Вавилов, который прямо на заседании кабинета порекомендовал Кудрину и Грефу, прежде чем вносить законопроекты в парламент, определиться, чего, собственно, разработчики в результате хотят достичь.

Замечание, надо сказать, не праздное, поскольку даже на заключительной пресс-конференции Кудрин и Греф по-разному обозначили свои позиции. Если первый говорил о том, что в условиях нестабильной российской экономики, зависящей от мировых цен на нефть, валютные ограничения – это благо, второй, напротив, заявил, что законопроекты потому и отправлены на доработку, что не отвечают либеральным требованиям.

Как бы то ни было, но на заседании кабинета решили, что разработчики в течение недели в очередной раз внесут законопроекты. Далее они поступят в аппарат правительства, после чего их повторно рассмотрят на заседании кабинета 28 ноября. Ну, а дальше – Дума. Уже сейчас можно с уверенностью говорить о том, что в Думе документ пройдет на "ура", потому что возражать, кроме коммунистов, там теперь некому. Вполне возможно, что оппозиция в Думе предложит свой альтернативный законопроект, но шансов, скорее всего, у него будет мало.