Главная загадка Гоголя. Часть 1

В четверг, 21 февраля 1852 года, в литературных кругах Москвы царил ужасный переполох. В восемь часов утра скончался Николай Васильевич Гоголь. Спустя три дня великий русский писатель был погребен. А через несколько дней начались чудеса. По городу поползли слухи о том, что Гоголь вовсе не умер, а впал в летаргический сон, и его похоронили живьем. Косвенным доказательством этому было то, что перед самой своей смертью писатель неоднократно обращался к друзьям, присматривающим за ним, с просьбой быть особенно внимательными по его кончине. Дескать, несколько лет тому назад, в Риме, он уже впадал в летаргию и его чуть было не закопали как есть.

Дальше, как водится, слухи обрастали множеством подробностей. В частности, поговаривали, что спустя некоторое время после захоронения кто-то вскрыл гроб с останками и обнаружил, что Николай Васильевич лежал не на спине, как его погребли, а на животе. По всему выходило, что уже под землей Гоголь пришел в себя, пытался выкарабкаться, но ничего не получилось. Он и не мог умереть, утверждали злые языки. Ведь несмотря на истую религиозность в последние годы жизни, писатель был самым настоящим демоном, и для того, чтобы его душа покинула тело, необходимо было прорубить в потолке дыру... В качестве подтверждения сей теории ссылались на то, что Гоголь был не от мира сего; никто, мол, не сумел так ярко описать "чертовщину".

Кто-то доказывал, что писателя замучили магнетизеры (в те времена к возможности поднимать больных с помощью "живого магнетизма" относились весьма серьезно). Дескать, какой-то заезжий магнетизер вместо того, чтобы помочь Гоголю, по ошибке, а может и преднамеренно, откачал у него всю энергию. Именно поэтому болезнь оказалась смертельной. Масла в огонь подлил Степан Петрович Шевырев, писавший в своем дневнике (а до этого, разумеется, говоривший неоднократно), что "крестьяне Васильевки и козаки (вольные крестьяне), знавшие покойного, никак не думают, чтобы он умер, а говорят, что у него было много врагов, и император Николай Павлович, чтоб скрыть его от врагов, услал в Европу западную отыскивать брата его Александра Павловича, также еще живого, но что возвратится. Они гадали об нем – и выходило, что он жив".

Внимания заслуживает последняя фраза. Одним из самых достоверных гаданий считалось следующее: в чистую крынку с глянцевыми стенками сажали паука. Если паук за ночь выберется из крынки – тот, на кого гадают, жив. Если нет – умер. На Гоголя гадали – паука в банке не обнаружили. По всему выходило, что жив...

Кем же был Никоша Гоголь, которого друзья по Нежинской гимназии высших наук князя А.А.Безбородко называли, по воспоминаниям А.С.Данилевского, "таинственный Карла", "мертвая мысль"?

"Берегитесь этого хохла..."

Способность к сверхтонкому восприятию мира у Гоголя была заложена генетически. Его отец, Василий Афанасьевич, слышал "голоса"; мать, Мария Ивановна, исцеляла крестьян и не без гордости как-то заявила: "Душа моя видела через оболочку тела следовавшие одно за другим несчастья, постигавшие меня". В книге Игоря Петровича Золотусского мы находим одну интересную фразу: "...чувства ее были так сильны, что она на расстоянии тысячи верст от того места, где находился ее сын, могла угадать, что с ним происходит...".

Здесь я готов поспорить с уважаемым мэтром: Мария Ивановна ничего не угадывала. Во-первых, у них с сыном был схожий генетический код, а во-вторых, особое биологическое поле. Или еще проще: они излучали равные по длине биологические волны, которые затем мозг матери, равно как и сына, предельно точно расшифровывал. От матери Николай Васильевич унаследовал и дар тайной власти над людьми. Это не был гипноз в полном понимании слова, или магический взгляд, и тем более не очевидные для всех пассы – Гоголь как бы втягивал собеседников в свою энергетическую орбиту, и это иногда воспринималось людьми каким-то шестым чувством. Помните, как однажды не выдержал Пушкин, который, по словам Павла Анненкова, как-то предупредил своих друзей: "С этим малороссом надо быть осторожнее, он обирает меня так, что и кричать нельзя...". А по салонам прошелестела несколько иная, но очень похожая фраза: "Берегитесь этого хохла!".

Творец и властелин уродов

Когда вышла первая часть "Вечеров на хуторе близ Диканьки", Гоголю было всего 22 года. И молодость сыграла с ним злую шутку: маститые петербургские критики тут же подвергли его авторство сомнению – мол, не может этот Гоголь так мастерски владеть словом, хотя бы потому, что вряд ли знает множество мельчайших деталей, которыми пестрят "Вечера...".

На самом деле Гоголь готовил свою первую книгу по крайней мере шесть лет. Вот как вспоминает об этом его одноклассник Любич-Романовский. Гоголь вечно пропадал где-нибудь на рынке, у мужиков, слушал, что говорили, и записывал в имеющуюся при нем всегда книжечку. В частности, "Книга всякой всячины" содержит в себе сведения, которые мы потом находим в "Вечерах". Здесь были и частушки, и описание малороссийских обрядов, и эпиграфы, и словарный запас малороссов, и имена, даваемые при крещении. Например, Солоха, Параска, Данила, Гавря, Андрий, Хивря, Хома, Оксана, Левко, Пидорка. Кроме того, тетрадь содержала загадки, пословицы, поговорки и фразы, распространенные в Малороссии. Эта пухлая книга на краю содержала обрезанный алфавит, чтобы можно было сразу найти необходимое. Она была беременна аккуратными вкладками из папиросной бумаги, которая, в свою очередь, содержала рисунки.

Как видим, юному писателю нужно было все просто окультурить...

И все-таки почему, по словам Владимира Набокова, "потусторонний мир" и есть "подлинное царство Гоголя"? Почему его неудержимо влекло к этому? Набоков пытается разобраться в этом: "Как-то вечером он рассказал Пушкину, что самое забавное зрелище, которое ему пришлось видеть, – это судорожные скачки черного кота по раскаленной крыше горящего дома, и верно, недаром: вид дьявола, пляшущего от боли посреди той стихии, в которой он привык мучить человеческие души, казался боявшемуся ада Гоголю на редкость комическим парадоксом".

Это и есть, пожалуй, главная разгадка тайны "творца и властелина уродов" – всю свою литературную жизнь Гоголь бросал вызов "черной стихии", и каждая маленькая победа над "нечистой силой" была своеобразным допингом. При этом он отдавал себе отчет, что в нашем измерении проявления этой стихии бывают крайне редко. По сути, ни в одном произведении Гоголя нельзя не найти логического объяснения контактов людей с "потусторонним миром". И сам писатель это очень хорошо знает, но сознательно напускает туману.

"Вий" сплошь и рядом шит белыми нитками

Для того чтобы убедиться в этом, достаточно подробно разобрать одно из ключевых гоголевских произведений – повесть "Вий". Чем интересно это произведение? Тем, что, в отличие от "Вечеров на хуторе близ Диканьки", где ведьмы практически одномерны, то есть не могут одновременно находиться в разных местах, здесь панночка-ведьма выступает и в роли бабуси – хозяйки постоялого двора, и в роли дочери богатого сотника.

Первый вопрос: возможно ли такое, чтобы человек раздвоился, присутствуя в двух местах. Физически – невозможно. Но Гоголь прекрасно знает, что если физическое тело не может "раздваиваться", то астральное способно на различные путешествия. То есть энергетическое тело человека может покинуть свою физическую оболочку и на какой-то отрезок времени "вселиться" в другого человека. Ничего мистического здесь нет; любой человек во время сна "расстается" со своим астральным телом. На этом и основаны гоголевские "трюки". И не случайно чудеса, колдовство "творятся" у него обычно по ночам.

Хозяйка постоялого двора и панночка – это два совершенно разных персонажа, существующие раздельно. Объединяет их только один человек – Хома Брут, его безудержная фантазия, путешествие его астрального тела в тот момент, когда физическое спит крепким сном.

Как развивались события первой "колдовской" ночи? Мы помним, что Хому определили на постой в овечий хлев, где у него начали слипаться глаза. Бабуся приходит к нему как бы на грани бодрствования и засыпания. Логичнее предположить, что бурсак все-таки заснул, причем мертвецким сном. В таком состоянии его и пушками нельзя было разбудить. Под утро, когда в хлеве стало очень холодно, одна из овец привалилась к Хоме, чтобы хоть как-то согреться. Этот "вес" на своей спине и почувствовал бурсак. Но так как Брут больше всего на свете опасался, чтобы какая-нибудь ведьма или черт не сбили его с пути истинного и не вовлекли душу в геенну огненную, ему вполне естественно приснилось, что его оседлала ведьма и разъезжает на его спине по окрестностям.

Все это вполне укладывается в теорию сна, которую выдвинул академик Павлов. Речь идет о чередовании периодов глубокого и неглубокого сна. Вы и сами можете провести простой эксперимент: если, например, забыть закрыть в кухне воду, то вероятность того, что ночью вам приснятся морские или речные путешествия, увеличится во много раз.

Хома не покидал хлева, и Гоголь прямо на это указывает. Помните эпизод избиения бабуси-ведьмы? "Дикие вопли издала она; сначала были они сердиты и угрожающи, потом становились слабее, приятнее, чище и потом уже тихо, едва звенели, как тонкие серебряные колокольчики и заронялись ему в душу; и невольно мелькнула в голове мысль: точно ли это старуха?" Конечно же, "тонкие серебряные колокольчики" и на самом деле были тонкими серебряными колокольчиками, какие были надеты на шеи животных для того, чтобы те не потерялись. Животные проснулись гораздо раньше Хомы, измученного суточным переходом; их выгнали из хлева на рассвете, в том числе и ту овцу, которая находилась "на спине" у бурсака. Как только овца "отвалила" от спящего парня, ему и "увиделось", что ведьму он, наконец, сбросил. А тут уж и колокольчики прозвенели...

Есть еще одно обстоятельство, которое "играет" против ночной скачки по степи. Это полено, которым Хома якобы совершил убийство. Давайте внимательно перечитаем описание эпизода: "...земля чуть мелькала под ним. Все было ясно при месячном, хотя и неполном свете. Долины были гладки, но все от быстроты мелькало неясно и сбивчиво в его глазах. Он схватил лежащее на дороге полено и начал им со всех сил колотить старуху".

А теперь давайте рассуждать: каким образом Хома Брут, у которого от быстрой смены обстановки все мелькало и было "неясно и сбивчиво в глазах", мог различить на дороге полено? Во-вторых, как он мог успеть его подобрать? Мог ли он его вообще достать, учитывая, что в это время он уже ехал на спине у бабуси? На все эти вопросы напрашивается отрицательный ответ. А ведь это полено играет ключевую роль в повествовании как орудие убийства...

Как развивались события поутру? Вскинувшись от холодного страха в хлеву (как же, ведь он только что "убил" человека, пусть даже и ведьму), Хома пулей вынесся из хлева, не соображая ни где он находится, ни что делает. Окончательно пришел в себя он только в чистом поле. И первым делом задал себе вопрос: убивал ли я старуху? Учитывая, что он абсолютно не помнит, как выбрался из хлева, бурсак ни на секунду не усомнился: убийство было!

Оставим пока Хому и бабусю и обратимся к вопросу: а что делала в эту самую ночь панночка?

Окончание следует.