Перспективные ответвления

Во второй по значению конкурсной программе XXX Московского международного кинофестиваля "Перспективы" в этом году принимают участие не только дебюты и картины начинающих режиссеров, но и фильмы, обозначенные туманным термином "экспериментальные".

На просмотре фильма Виталия Манского "Рассвет/Закат. Далай-лама XIV" зал заполнили монахи-буддисты со стаканами кока-колы в руках. По-буддийски неспешный, фильм этот все же предназначен автором не для монахов и не для лам, живущих бесконечное число земных воплощений, а для простых смертных, которые существуют по принципу "после нас - хоть потоп". Но что, если бессмертны - все, и грядущие проблемы Земли - перенаселение, нехватка ресурсов, глобальные войны - ожидают не какие-то мифические будущие поколения, а каждого из ныне живущих, от ребенка из индийской касты неприкасаемых до американского мультимиллионера? Поднимая подобные вопросы, фильм Манского умудряется не скатываться ни в проповедь, ни в кинопутешествие по экзотическим местам - что вполне тянет на удавшийся эксперимент.

Фильм дебютанта Игоря Майбороды "Рерберг и Тарковский. Обратная сторона "Сталкера", заявлен как "документальный кинороман", и создатели, представляя его, призывали не искать в конфликте двух гениев правых и виноватых. Однако "Обратная сторона "Сталкера" – не роман, а публицистика и, кроме того, является откровенной апологией Рерберга. Режиссер Игорь Майборода, общавшийся с оператором в последние годы его жизни, в течение почти девяти лет собирал материалы - в основном, интервью, на которых и построен рассказ о печально известном конфликте Рерберга и Тарковского на съемках "Сталкера". Длительность полного варианта "киноромана" - шесть часов; на фестивале была показана "финальная часть", идущая два с половиной часа. Первый час из этого времени посвящен рассказу о том, кто такой, собственно, Георгий Рерберг - наследник династии архитекторов и художников, племянник Мстислава Ростроповича, гениальный оператор. И только после этого в том же духе начинается рассказ о "Сталкере" и сопровождавших съемки проблемах, приведших, в конечном итоге, к изгнанию половины съемочной группы. Но какой бы титанической ни была проделанная режиссером работа и каким бы ценным ни был собранный материал сам по себе, это не отменяет того факта, что участие фильма в конкурсе ММКФ - только повод привлечь больше внимания к его содержанию, но никак не отражение его собственной художественной ценности.

Как обычно, самое интересное на ММКФ происходит вне конкурса. Так, в рамках программы "Восемь с половиной фильмов" была показана очередная блистательная киномистификация канадского экспериментатора Гая Мэддина "Врезалось в память!". Главный фокус этой картины, к сожалению, для зрителей Московского кинофестиваля был потерян: "Врезалось в память!" задуман как черно-белый и немой фильм, который озвучивается тут же, на сцене, во время показа. Так, на прошлогоднем Берлинале, где показ проходил в оперном театре, фильм сопровождал живой оркестр. Текст от автора тут же, на сцене, эмоционально зачитывала Изабелла Росселлини, а с другой стороны от экрана было выгорожено маленькое пространство с настоящей дверью, за которой были разложены и развешаны всевозможные тазы, трещотки, веревки, звонки. Там священнодействовали люди, создающие обыкновенные звуки из необыкновенных предметов, а порой - необыкновенные звуки из обыкновенных. Когда зрители уже привыкали, что кочан салата удивительно многофункционален - с одной стороны, его можно со скрипом выкручивать у микрофона, и тогда это будут выпрямляемые коленки окоченелого трупа папаши, а можно, наоборот, смачно жрать, и тогда это будет мамаша, вгрызающаяся в спину сиротки, - звук плещущейся воды неожиданно воспроизводился банальной водой, плещущейся в тазике.

В этом придуманном Мэддином киноперформансе, в настоящей "кухне" кино одновременно можно было смотреть на экран, где своим чередом шла страшноватая история детишек на уединенном острове, на актрису Росселлини, завывающую и размахивающую руками у микрофона, и на кудесников-шумовиков.

У "Врезалось в память!" существует вариант и с обычной звуковой дорожкой, который и был показан на ММКФ, но что остается от фильма без этой особой атмосферы его рождения прямо перед глазами и ушами зрителей? Обыкновенная фантазия на тему автобиографии, причудливая и мрачная, но сыгранная, как обычно у Мэддина, - с заговорщицкой усмешкой и фигой в кармане.