Русская дерзость победила Бродвей

"Yтро": Когда вы впервые познакомились с романом? Что вдохновило вас на создание музыки?

Игорь Демарин: В моем окружении есть люди, которые много читают и знают все новинки. В 1998 году мои друзья на дискете принесли мне эту книгу. В тот же вечер я начал читать ее с монитора - было очень неудобно. Жена, Наташка, мне распечатывала каждый день по 50 страниц. Это тоже было неудобно, потому что листы рассыпались в машине, когда я читал в пробках. Но я был поглощен романом целиком и полностью. Я понял, что это сюжет, который я ждал для создания рок-оперы. Здесь все совпало: раскрученность романа в мире, интерес к нему в России, да и близкая мне тема творчества. Ведь заурядное произведение не додумаешь, не досочиняешь. Оно все равно останется заурядным. Здесь все сложилось так, как должно было.

"Y": В чем сила романа? Как он повлиял на вас?

И.Д.: Зюскинд в своем романе предупредил тех, кто фанатично относится к творчеству - живописи, литературе, музыке, ароматам, - тех, кто идет за своим кумиром без оглядки, не думая, куда он их приведет. Все это очень опасно. Сочиняя гениальное творение, человек пользуется услугами - бога или дьявола. Он должен задумываться над тем, что несет его творчество.

Все фразы, которые произносятся в романе, - это то, что я слышу вокруг себя. Я все это прошел, я все это понимаю. Я никого не убивал, конечно. Убить физически страшно, но убить душу и веру - это преступление еще страшнее. Нужно думать о каждом своем слове. Мы часто думаем, что близкие все поймут. Нельзя так думать, особенно если ты талантливее, одареннее. В этом случае ты еще пристальнее должен думать о своих родных. Благодаря роману я стал другим. Я стараюсь относиться намного внимательнее к тем, кто со мной рядом.

"Y": Как вы решились начать работу над рок-оперой, зная, что автор книги до сих пор отвергал любые предложения о воплощении романа на сцене?

И.Д.: Я был одержим работой. Три или четыре года я ничего не писал, вынашивая замысел. Затем я осмелился начать работу, невзирая на последствия, и подбил на это дело своих друзей-соавторов. Одного моего представления, каким должен быть тот или иной герой на сцене, тем более поющий в сопровождении оркестра, мало. Я обратился к Юрию Рыбчинскому как к опытнейшему поэту-драматургу и либреттисту. С ним мы кропотливо разбирали каждый образ, пропевая его внутри, переслушали много музыки, перелопатили литературу.

Рыбчинский сначала не хотел участвовать в этом. "Гренуй мне глубоко противен, я не могу воспеть его. Я должен любить того, кого воспеваю", - говорил он. Но когда мы пофилософствовали на эту тему, то пришли к тому, что любим его, как любим Пушкина, Моцарта, Паганини, Листа - всех гениев от искусства. На самом деле творчество всегда от Бога, хотя мы редко задумываемся, кто водит рукой художника.

"Y": Каков Гренуй для вас?

И.Д.: Гренуй - это гений, обреченный на творческие муки. Для меня это собирательный образ. Самого по себе я Гренуя не представляю. Мне легче посадить его в чью-то оболочку - Шостаковича, Паганини, Моцарта - людей, которые состояли из творчества. Кто после них остался? Только их произведения. Когда человек творит, он многое вокруг себя убивает. Он превращается в одинокого, злого, не от мира сего человека. Ради своего произведения он готов бросить все - семью, близких, детей - и полностью отдаться творчеству. Вокруг нас есть такие люди.

"Y": Роману "Парфюмер" уже более 25 лет, но за это время не было сделано ни одной театральной или музыкальной постановки по его сюжету. Почему Патрик Зюскинд отказывал многим, но согласился на ваше предложение?

И.Д.: Каждый художник хочет видеть свою работу, воплощенную в другом жанре, но только так, как он сам это представляет. Очевидно, моя версия была дерзкой, с точки зрения Зюскинда, потому что я не обратил внимания на все его запреты. Каждый писатель ревностно относится к творческой переработке своей книги, но все равно любопытно хоть глазком увидеть, что же написали на твое произведение.

Когда мы приблизились к финальным аккордам, то решили: почему бы нам не задуматься о правах на это произведение? С этого момента все началось. Мы отправили наши записи в Швейцарию. Агент Геззин Люббен первая услышала их и была в восторге. Два года она пыталась заходить с разных сторон, предлагая писателю ознакомиться с рок-оперой, но Зюскинд категорически отвечал: "Нет". Я писал писателю письма, наполненные искренними чувствами. Я описывал свое состояние, свои чувства, когда мы работали над "Парфюмером", когда я выходил на сцену в окружении своих коллег и друзей. Это были стихи в прозе. Наконец, он увидел искренность в отношении к своему произведению.

Когда Зюскинд, наконец-то, услышал запись, единственное, что он тогда сказал, было: "Я совсем недавно отказал Бродвею. Как я буду выглядеть, если сейчас продам права в Россию?" Нас этот вопрос мало волновал, и мы ввели в бой тяжелую артиллерию: поехали на встречу с Геззин Люббен и подробно посвятили ее в свои планы. После этого она пошла к Зюскинду, попросив у нас две недели. Мы ее ждали ровно два дня. Вечером на следующий день она позвонила и сказала, что Патрик Зюскинд готов обсудить детали договора о приобретении прав.

"Y": Вы полагаете, помогла именно ваша дерзость?

И.Д.: Дерзости мало. Она может только усугубить какой-то процесс. Зюскинд очевидно услышал то, что он хотел услышать от музыкального материала. Он сам по образованию музыкант, пианист, поэтому ревностно относится к музыкальному воплощению. Наши представления, видимо, совпали. Я счастлив. Ведь он же отказывал многим странам, не потому что он не хотел постановки вообще. Скорее всего, ему никто ничего не предлагал. Хотели просто купить права и использовать материал для своих целей. В моем варианте писатель увидел, прежде всего, одержимость идеей, а коммерция была на втором плане. Когда Зюскинд спрашивал меня, как я отважился без разрешения приступить к воплощению книги на сцене, я ответил: "По-русски". Это производит большое впечатление. Мы сначала делаем, а потом думаем. Только поэтому и получается.

"Y": Каковы условия договора?

И.Д.: Мы на семь лет получили право использовать произведение на сцене. Спасибо моим друзьям, которых я называю финансовыми богами. Они поверили в мои силы, в то, что я до конца доведу это детище. Это большая победа, потому что Бродвей бы не постоял за ценой на этот материал. Это доказательство тому, что Россия и ее творческий потенциал вызывает очень большой интерес на Западе.

"Y": Как вы искали артистов для участия в постановке?

И.Д.: Нашу версию "Парфюмера" Зюскинд назвал рок-ораторией. Сто двадцать человек на сцене: хор, оркестр, балет. Мы даже используем цирковые номера для усиления эмоционального воздействия на публику. Это рок-музыка, оперная музыка, баллады, практически все музыкальные жанры. И регги, и откровенный рок. Есть много историй, связанных с тем, как мы друг друга искали. Это был очень непростой, но приятный процесс. Когда мы вовлекали артистов в нашу авантюру, мы уже представляли, кто может спеть такие образы.

"Y": А как же традиционный кастинг?

И.Д.: Мы не проводили кастинг. Это бесполезная вещь, если ты знаешь, что ты хочешь. Когда я писал образ Антуана Риши, отца Лауры, я, конечно, представлял в его роли только Владислава Пьявко. Это народный артист СССР, легенда Большого театра и самое главное - потрясающий голос, который я впервые услышал, когда мне было 20 лет. Тогда он произвел впечатление на всю жизнь. Потом мы познакомились и даже подружились.

Валерий Яременко мог бы исполнить роль Гренуя, но ему она казалась менее интересной. Обычно роль главного героя менее драматична, чем то, что творится вокруг. Яременко выбрал роль Бальдини, который потерял все в своей жизни и которого оставило вдохновение, когда к нему пришел Гренуй. Он исполнил ее с большой самоотдачей.

Первую жертву Гренуя играет Юлия Михальчик. Артистка, исполняющая эту роль, должна соответствовать образу - состоять из ароматов, - ведь Гренуй ее нашел по запаху. Это первый цветок, который отдал свой аромат в его копилку. У нас на эстраде не так уж много артистов, которые могут затронуть нотки души. Юля - молодая исполнительница, шоу-бизнес ее еще не амортизировал. Возможно, рок-опера даст ей направление и творческий имидж.

Наталья Рожкова - ведущая актриса театра "У дома Станиславского", моя давняя подруга. Она играет женщину, чья дочь стала жертвой парфюмера. Это очень сложный образ, который может выразить не каждая актриса. Рожкова отлично справилась с этим.

Юрия Шиврина я знаю сто лет. Это потрясающий баритон, внушительный исполнитель. В "Парфюмере" он создал образ судьи, с которого начинается вся история на сцене.

Особенная история связана с Натальей Фатеевой. Когда в 2007 году мы искали Лауру, мне постоянно что-то не нравилось. Скорее всего, мне не нравилась музыка, которую я написал, поэтому, кто бы это ни спел, все было не то. И вот однажды я услышал запись: потрясающий нежный голос. Когда мне прислали фотографию певицы, я не мог поверить своим глазам. "Боже мой, а это ли не рыжеволосая Лаура?" - сказал я. Мы встретились с Натальей Фатеевой, и потом я написал совершенно новую музыку специально для нее. Так что Лаура просто свалилась с небес, и получился образ, который был нам нужен.

Гитарист Дмитрий Четвергов - это воплощение Гренуя в музыке. Сергей Жилин - великий парфюмер звуков оркестра, которым он дирижирует. Коллектив Acappella ExpreSSS исполняет свои номера так, как я это слышал, когда писал.

Премьерные показы рок-оперы "Парфюмер" пройдут 4, 7 и 8 декабря в "Крокус Сити Холл".