Бомжи душат кино рэкетом

Поборники прав животных и прочей флоры-фауны – дело обычное. К ним все привыкли: кто-то воспринимает их как воплощенный анекдот, кто-то недоумевает, кто-то – в основном неофиты "зеленых" - готов сравнять весь мир с землей, лишь бы защитить его от алчных и ненасытных лап людей.

К защитникам детских прав тоже относятся вполне лояльно. Как ни заезжена фраза, а дети – действительное наше будущее, и будущее это напрямую зависит от воспитания подрастающего поколения. Воспитание, правда, каждый понимает по-своему, и защитники прав детей не исключение, а потому глюки неизбежны. Однако целесообразность работы "чадолюбцев" (не путать с педофилами!) это не отменяет.

Иное дело – защитники прав так называемой социально незащищенной категории людей, то есть всевозможных путан низкого пошиба, бомжей любого сорта и калибра, не говоря уже о наркоманах, алкоголиках и тому подобных перспективных дебилов. Показательным примером деятельности такого рода правдоискателей является письмо, которое активисты по защите прав человека в городе Ванкувере разослали в 30 кинокомпаний. В нем говорится, что при расчете бюджета кинофильмов необходимо предусматривать расходы на компенсации наркоманам, проституткам и бомжам, которых выгоняют из районов их "работы" и проживания на время съемок: "Работники сексуального труда должны получать компенсацию за то, что во время кинопроизводства страдает их бизнес. То же самое относится к бездомным людям, которых выгоняют из-под мостов и других мест, вынуждая искать другие пристанища, и к наркоманам, которых выдворяют из парков". Активисты считают, что во время съемок продюсеры врываются в жизнь людей, а, стало быть, обязаны откупаться от претензий на ту же площадь представителей вышеперечисленных категорий – причем не в форме благотворительных взносов, а в форме оплаты морального ущерба. Налоги здесь не в счет. Платить, по мнению активистов, нужно именно жителям. По данным Комиссии по фильмопроизводству Британской Колумбии, в Ванкувере каждый год снимается кино на $650 тыс., и в основном используется старая часть города. Очень часто по окончании съемок одежда и прочие атрибуты фильма становятся достоянием местных жителей, но правозащитники считают, что денежная компенсация должна стать обязательной для всех, кто вмешивается в личную жизнь граждан со съемками и киношными трюками.

Ну, что тут скажешь… Наверное, надо начать с начала. Связались мы со Службой кинематографа при Министерстве культуры. Очень нас заинтересовало, существует ли в отечественном кинематографе подобная проблема.

Корр.: Кинематографисты платят деньги бомжам и проституткам, когда пользуются "их" территорией?

Минкульт: У нас не существует такой практики. По крайней мере, по закону, точно нет. У нас не так много бомжей с постоянным местом жительства. Как-то это не свойственно российскому образу жизни.

(Вообще, выражение "бомж с постоянным местом жительства" – это шутка такая. Оксюморон называется. Но поскольку в каждой шутке есть доля истины, обратим на этот пункт особое внимание – дальше пригодится.)

Корр.: Как вы считаете, нужно ли нам ввести подобное новшество? Нужно ли платить бомжам?

Минкульт: Может, это и уместные требования… Люди борются за права человека. Любой бомж – такой же человек.

Корр.: Советуются ли режиссеры с владельцами притонов при постановке фильмов? Изучают ли, скажем так, на практике их жизнь? Задействуются ли настоящие проститутки и бомжи в съемках?

Минкульт: Это несущественная проблема. Не так уж много у нас фильмов о притонах. Мы не видим проблемы для обсуждения. Роли играют актеры.

Корр.: Как вы считаете, какой будет реакция общества, если оно вдруг узнает о том, что кинематографисты платят проституткам и бомжам за "аренду" "их" территории?

Минкульт: Не знаю. Ну, будут обсуждать в газетах. Кто-то отрицательно отнесется, кто-то положительно.

В общем-то, ясно, что Министерство культуры на данный момент не рассматривало эту проблему. Ясно и то, что "бомж – тоже человек" и постоянного места жительства, как следует из его именования, не имеет. Можно засомневаться относительно задействованности настоящих проституток и бездомных в съемках, однако сей вопрос несущественен и был задан для лучшего прояснения обстановки – насколько киношники вообще взаимодействуют с интересующими нас социальными группами населения. Тут вариантов два: либо взаимодействуют не слишком тесно (иначе Министерство знало бы об этом), либо не взаимодействуют совсем. О плотном контакте в любом случае речи не идет, ибо "не так уж много у нас фильмов о притонах". То есть от нашего общества проблема Ванкувера далека. Что, на мой взгляд, есть лепо весьма. Посудите сами: кто имеет право на выплату неустойки? Правильно, только тот, кто работает. Работают ли проститутки? Да, безусловно. Имеют ли они право на выплату неустойки по вине кинематографистов? Давайте думать (предположив предварительно, что мы имеем дело с обществом, в котором проституция легализована).

Проститутка, которая стоит на панели, а не работает в борделе – это своего рода "дикарь". Даже при наличии сутенера. Аналогия тут уместна следующая: есть рынок, есть магазины, а есть фарцовщики в переходах метро. Так вот, с проститутками, как мне кажется, дело обстоит примерно также: бордель – это магазин, рестораны и бары –рынок, а улица – фарца, которая налогов не платит. Вопрос: с какой стати государство должно защищать тех, кто не платит ему налоги? Что же касается тех проституток, которые работают по всякого рода питейным заведениям и борделям, то у них проблем со съемочными группами быть не должно.

Идем дальше. Бомжи. Как вы думаете, можно ли охарактеризовать "деятельность" бомжей как работу? Опять же надо подумать. Если он работает, то съемочная группа помешать ему никак не может – он на работе. Если он работает дворником на общественных началах и собирает в этом квартале пустые бутылки и банки (не знаю, существует ли в Ванкувере такая практика, но предположим, что существует), то во время пребывания на "его" территории съемочной группы бутылок, разумеется, много не соберешь. Зато после съемок бомж может обнаружить немало вполне пригодных как в хозяйстве, так и в работе вещей. И он никогда не имел бы этих вещей, если бы не съемки фильма. Обмен равноценный. Но даже если не равноценный, государство не обязано обеспечивать того, кто работает на общественных началах.

Иное дело – милостыня. Побирушкам, конечно же, нужна толпа народа, а если народ ходить перестает, а вместо него собираются люди для работы над фильмом, ни о какой толпе милосердных граждан речи не идет. Возмущает ли это христарадников? Много за то, что возмущает. Однако, коль скоро ты не работаешь, то и кормить тебя незачем. И едва ли это можно назвать жестокостью. Старая пословица гласит: "Кто не работает, тот не ест".

Насчет пристанищ бомжей – еще интереснее. Может быть, я что-то не понимаю, но мне кажется так: если стоит мост, под которым живет бомж, то этот мост считается муниципальной собственностью, и пользоваться им граждане могут в меру своего желания и с определенным правом приоритета. Точно так же, как автомобилистам не выплачивают компенсацию за перекрытую трассу в связи с проездом по ней президентского кортежа, так и бомжу не полагается компенсация за то, что он не может использовать мост для удовлетворения своих нужд во время съемок.

Теперь о наркоманах, которые в парках торчат. Меня особенно умиляет именно этот пункт требований правозащитников: даешь, мол, наркоманам компенсацию! Так и стоят перед глазами бедные "нарики", затюканные со всех сторон проклятыми киношниками. Хочется немедленно спросить: не должны ли кинематографисты компенсировать вынужденный простой карманным ворам, облюбовавшим съемочную площадку для своего промысла. Нет, ну сами посудите: ворует человек, ворует на улице, вдруг – бац! – врываются злые киношники, всех с улицы выгоняют. Куда, спрашивается, бедному карманнику податься? Вот и "нарик": торчал, торчал себе спокойно, вдруг – бац! – киношники. Где поторчать горемычному?

Курьезно, конечно, что ни говори. Одно в этом курьезе плохо: мода на политкорректность, которая застит глаза так называемому цивилизованному миру, может из этого анекдота сделать вполне боеспособную реальность. Сейчас ведь очень сильна идея поощрения всевозможных нахлебников – от тех же самых бомжей до афроамериканцев, получающих в США льготы только за то, что их тип внешности не совпадает с европеоидным.

Весьма отрадно, что в нашем Министерстве культуры с такой проблемой пока не столкнулись. Однако с позицией Министерства "бомж – тоже человек" я позволю себе все же не согласиться. Люди, как известно, бывают разными, и платить человеку только за то, что он – двуногое прямоходящее, обладающее даром речи, - все равно что хвалить тунеядца и пестовать преступника. Увы, но наши министерства, как показало интервью, тоже не имеют иммунитета от политкорректности. Поэтому совсем не исключено, что в ближайшем будущем по инициативе поборничков, с позволения сказать, человеческих прав мы будем наблюдать, как умные, деятельные, талантливые люди унижаются перед фарцовщиками, побирушками, наркоманами и прочим быдлом, откупаясь от них честно заработанными деньгами. На языке всех нормальных людей это называется "рэкет".