Диссидент тоже хочет жить

Автор этого романа – китаянка, родившаяся в 1972 г. в Пекине. Она приехала во Францию в 1990 г., после кровавых событий на площади Тяньаньмынь, что по-китайски значит "Небесный покой". Восстание студентов, жестоко подавленное властями, становится темой первого романа Янь Ни, выступившей под псевдонимом Шань Са – "дуновение ветерка". Роман удостоен Гонкуровской премии в номинации за лучший литературный дебют. Героиня романа Аямэй - лидер восставших студентов - чудом спасается от кровавой резни и бежит в горы. За ней, государственной преступницей, гонится лейтенант Чжао, чтобы "догнать и расстрелять". Во время обыска (перевернута мебель, разбиты хрупкие вазы, прострелен замок секретера) ему в руки попадает дневник Аямэй, и вырубленное из скалы коммунистической идеологии сознание Чжао внезапно поддается обаянию утонченной и свободной души бунтарки.

В финале роман превращается в притчу, воспаряя над железной обусловленностью реальности и разрушая все ожидаемые стереотипы концовок. Однако магический мир, горы, древний храм, Небесные врата на вершине выписаны не слишком уверенной рукой. Складывается впечатление, что Шань Са убегает, прячется – от трагедии, неизбежность которой обусловлена и описанным в дневнике Аямэй самоубийством ее первого возлюбленного Миня, и всей ситуацией в целом. Тем не менее ружье из первого акта должно выстрелить в пятом. Если герои попали в безвыходное положение, значит, роман должен закончиться трагедией. По крайней мере, на событийном уровне.

Побуждения Шань Са, завуалировавшей трагедию мистикой и притчей, вполне понятны. "На следующий день после резни на площади, - сказала она в одном интервью, - я прикоснулась к смерти и поняла, что свобода – это просто возможность жить". Она пытается дать шанс Аямэй, как попыталась дать его себе, уехав во Францию, где она "поняла, что такое настоящая толерантность". И она права. Потому что человек имеет право сбежать от угрожающей его существованию ситуации и просто жить. Человек имеет право на жизнь независимо от того, какие у него убеждения и во что он верит. Это мысль, исконно чуждая тоталитарному режиму, мысль, с которой начинается диссидентство.

Надо сказать, что тема и сюжет "Врат Небесного спокойствия" могут показаться экзотичными и новаторскими только западному читателю, не вкусившему репрессий. Русский читатель не находит ничего нового для себя в противостоянии свободомыслия и идеологии, в истории освобождения фанатика от лозунговых ограничителей. Фокус в том, что жесткая схема принципов, которой одуряет себя идеологический фанатик, на противоположном полюсе превращается в анархизм, заключенный в утверждении, что человек растет как трава. Подобный дуализм – по ту сторону от подлинного, разумного, морального человеческого существа, поиском которого, по представлениям диссидентствующих индивидов всех времен и народов, занимается литература.

В прошлом году издательство "Текст" выпустило еще один роман Шань Са, не являющийся хронологически первым произведением писательницы, и оттого более продуманный и философичный. Я бы даже сказала - блестящий, недаром он вновь удостоен Гонкуровской премии, а в Великобритании признан лучшей зарубежной книгой 2003 года. Роман называется "Играющая в го", действие его развивается в Манчжурии 1930-х гг. XX в., во время войны с Японией.

Юная китаянка и японский самурай играют в древнюю игру на площади Тысячи Ветров. Партия продолжается много дней. Го – длительная и глубокая игра, в процессе которой можно постичь душу сидящего напротив. За это время в городе происходит множество событий, одно из важнейших – расстрел мятежных студентов. В нерасторжимый клубок сплетаются любовь, приверженность принципам, преданность, предательство.

Сюжет, в отличие от первого, довольно рыхлого романа, выстроен как туго стянутая пружина, стремительно распрямляющаяся в финале. Трагическом, неизбежно трагическом финале, который и не может быть иным. Книга по-настоящему заставляет плакать, это большая редкость в наши времена.

Главным персонажем романа становится игра в го. Мне кажется, следовало бы уделить ей побольше времени и места, ибо именно в ней и через нее преодолевается идейное противостояние. Потому что игра в го стоит вне всех идеологий. В ней действуют душа, сердце, разум, а не пустые абстрактные формулы. "На расчерченной в клетку доске фигуры оспаривают 361 пересечение, их составляют 19 горизонтальных и 19 вертикальных линий. Двое игроков борются за эту непаханую землю, а в конце партии сравнивают площадь занятых территорий". Основное качество этой игры – внутренняя свобода, свобода от любых принципов, в том числе от надуманных моральных запретов. В то время как в шахматной партии два королевства сражаются в открытом бою, скованные строгими требованиями благородства, "рыцари го, ловкие и стремительные, ставят друг другу ловушки, а победу обеспечивают дерзкая отвага и воображение".

В "Играющей в го" Шань Са открывает сложность, непредсказуемость и, не побоюсь этого слова, беспринципность человека. Человек хочет жить, любить, играть, опираясь на свою интеллектуальную силу или интуитивную чуткость, на свои внутренние ресурсы. И какое ему дело до мертвых, выдуманных кем-то идейных различий, зачем за них воевать? Но мертвая, бесполезная война убивает и любовь, и игру, и красоту жизни. А если кто-то воспротивится ей, пожелав сохранить эти эфемерные ценности, она убьет и его. Безжалостно и беспощадно.