Выставку улучшили до безобразия

ФОТО: museum.ru

Очередной выставочный проект, приуроченный к ежегодному музыкальному фестивалю "Декабрьские вечера" в Музее изобразительных искусств имени А.С. Пушкина лишний раз доказывает старую истину: натужные попытки прыгнуть выше головы могут расстроить даже самое верное дело.

Концепция выставки, посвященной истории маски и ее роли в искусстве и жизни человека, провалялась в музейной канцелярии не один год. За это время аналогичные проекты с большим успехом состоялись в ведущих музеях разных стран мира, и некогда эксклюзивная идея кураторов ГМИИ вылилась в жалкую попытку поиграть в "большие игры". Кроме того, интересную выставку, изначально задуманную на уникальном материале ритуальных масок разных народов, непрерывно улучшали и расширяли. В результате экспозиция четко делится на две части: сногсшибательный археологический и этнографический материал - с одной стороны, слабая живопись – с другой.

Подобно зеркалам, священным книгам и прочим ритуальным предметам маски представляют собой особый пласт мирового художественного наследия, сыгравший весьма немаловажную роль в разных странах и на разных этапах развития человеческого самосознания, а где-то сохранивший свою сакральную силу и до наших дней.

Первые маски появились вовсе не для того, чтобы скрывать лицо человека, а, наоборот, должны были обозначить его. Практичные древние египтяне раньше других побеспокоились о том, чтобы при переходе из царства живых в мир мертвых человек не потерялся в безликой толпе. Для этого на завернутую в бинты мумию надевали скульптурную (а впоследствии и нарисованную) маску с лица умершего. Таким образом, первые в мире маски по совместительству оказались еще и самыми ранними в истории искусства портретами.

Совсем для других целей служили так называемые маски-личины. Такие маски полностью скрывали лицо и способствовали полному перевоплощению ее владельца. Ритуальные или шаманские, они являлись зрелищной формой воплощения потусторонних сил.

Фото: museum.ru

В разделе выставки, посвященном ритуальной маске, представлены древнеегипетские маски и саркофаги, устрашающие личины бурятских и хакасских шаманов, костюмы и бутафория античного театра, эмоциональные маски японского театра и даже настоящий ритуальный череп, выкопанный из могилы какого-то неведомого шамана-кочевника.

Другая часть экспозиции по идее должна была поведать о том, как маска постепенно превращалась в атрибут светского праздника – прежде всего, знаменитого венецианского карнавала XVIII века. В отличие от других европейских маскарадов, это мероприятие славилось невиданной в те времена свободой нравов. Участвовать в праздничной городской мистерии мог любой желающий – уродливые матроны скрывались под маской юных красавиц, простолюдины с легкостью перевоплощались в аристократов, а чистокровные принцы с удовольствием примеряли на себя личину странствующих комедиантов. К сожалению, несколько манекенов, одетых в современные карнавальные костюмы, по случаю прикупленные дизайнером выставки Борисом Мессерером, не вносят оживленного разнообразия в экспозицию, а по соседству с настоящими шаманскими одеяниями выглядят откровенно убого.

То же самое можно сказать и о живописных работах, отобранных для проекта. По принципу "каждой твари по паре" в экспозицию воткнули самые разные картины, имеющие хоть какое-то отношение к театру. Французская картина XVI в., изображающая сцену из комедии дель арте, оказалась рядом с портретом артиста Волкова кисти кондового русского академика Лосенко. "Карнавал" Гойи теряется в массе очень плохих картин XVIII в., а произведения художников XX столетия выглядят просто неуместно. Впрочем, если во время просмотра ограничиться только одной частью экспозиции, стоит признать: ГМИИ удалось подготовить действительно замечательный проект, дающий уникальный шанс познакомиться с малоизвестным широкой публике наследием древних цивилизаций.

Выставка работает до 21 января