Репортаж из застывшего прошлого

ФОТО: ekaterina-fondation.ru

Фонд культуры "Екатерина" лишь недавно обзавелся собственным выставочным пространством в районе Лубянки и с завидным постоянством радует новыми экспозициями. Очередной проект посвящен творчеству Владимира Янкилевского. Кураторы Фонда скромно напоминают, что к искусству московского андеграунда владельцы "Екатерины" относятся с особой теплотой. Ведь именно благодаря спонсорской деятельности основателей фонда - четы Семенихиных - в Третьяковской галере состоялась грандиозная ретроспективна Эрика Булатова и выставка Эдуарда Штейнберга. "Мгновение вечности" - логическое продолжение экспозиционной программы.

Активный участник неофициальных выставок 1960-х, Владимир Янкилевский сумел одновременно угодить и чиновникам от искусства: после знаменитой экспозиции в Манеже в 1962 г. работы молодого художника - редкая по тем временам удача - посылают на международные выставки в Чехословакию, Польшу и Италию и во Францию. Впрочем, произведения Янкилевского столь явно исполнены под влиянием живописи и графики великого коммуниста всех времен и народов Пабло Пикассо и беспартийного Поля Сезанна, что едва ли могут рассматриваться в контексте стилистики московского андеграунда. Художник сумел остаться на почтительном расстоянии от всего разнообразия художественных веяний своего времени - ему удается изящно варьировать от загадочных беспредметных композиций до вполне реалистических объектов, очевидно тяготеющих к соц-арту. Фирменные вытянутые триптихи "Исход", "Существо во Вселенной", "Триптих №5" - прекрасные образцы абстрактно-фигуративного искусства 1960-х годов, появляются в творчестве художника и в последующие десятилетия. Порой узорчатые линии приобретают зооморфные формы, порой изображения на картине напоминают увеличенные микросхемы или даже роботов - такими, какими они предстают в советских мультфильмах или научной фантастике той эпохи. Продвинутые критики убеждены, что сама форма триптиха, вызывающая ассоциации с алтарными образами, возводит эти произведения в статус исторической картины, которая неожиданным образом начиняется вполне актуальной фактурой.

Уже в начале 1970-х бытовая конкретика явно набирает обороты, перетягивая художника если не прямиком в радикальный соц-арт, то, по крайней мере, ближе к тем концептуалистам, которые активно использовали контекст советской эпохи в своем творчестве. Вслед за Кабаковым и Пивоваровым Янкилевский создает серию авторских объектов, в которых обобщенная "картина мира", присущая космогоническим триптихам, уступает место суровой реальности наших дней. Так появляются гигантские многочастные произведения - "Дверь моих родителей", "Автопортрет" (Памяти моего отца), "Адам и Ева". Составленные из обшарпанных квартирных дверей с ржавыми почтовыми ящиками, "настоящих" человеческих фигур с авоськами, облаченных в потертые драповые пальто, и других аксессуаров социалистического быта, сегодня они помогают нам перенестись в реалии советской жизни. Точно так же, как нарисованные роботы немедленно вызывают в памяти вечные наукообразные споры оттепельных "физиков и лириков", без которых немыслим культурный контекст этого времени. Другое дело, что в отличие от представителей подлинного соц-арта, Янкилевскому всегда удавалось взглянуть на окружающий мир с высоты птичьего полета, так что даже заполненные бытовыми деталями композиции лишены репортажной сиюминутности и представляют собой удачный симбиоз насущного и бесконечного, который организаторы выставочного проекта метко охарактеризовали как "Мгновение вечности".

Обе линии творчества Владимира Янкилевского продолжают успешно сосуществовать и поныне, хотя их автор, уехавший в 1989 г. сперва в Нью-Йорк, а затем в Париж, навсегда оторвался от российских реалий. Конечно, устаревшие масляные краски заменил радикальный акрилик, а симпатичных роботов сменили изящные графические орнаменты. Одним словом, нынешние картины художника отличаются от старых примерно настолько же, насколько внутренность "Макинтоша" может отличаться от начинки лампового телевизора.

Продолжая время от времени работать над циклом "Двери", Янкилевский сегодня будоражит умы европейских критиков новой серией объектов, получивший название "Люди в ящиках". "Люди в ящиках - это парадоксальное столкновение двух пространств, Социума и Экзистенциума - пространства существования человека. Форма твоего "ящика", где бы ты ни жил, зависит от борьбы этих двух сил", - объясняет он сам.

Выставка Владимира Янкилевского - закономерное событие в череде столичных экспозиций последнего сезона, посвященных творчеству классиков московского андеграунда, большинство из которых, увы, давно уже не являются москвичами. Впечатление они оставляют двоякое. С одной стороны, нельзя не восхищаться упорством и неистощимой креативной энергией этих людей, которые вопреки всем перипетиям продолжают жить и работать как тридцать, а то и сорок лет тому назад. В то же время очевидно, что практически все они ухитряются десятилетиями придерживаться однажды избранной стези, и работы, созданные в эмиграции, остаются бледными подобиями когда-то удачных творческих решений.

Владимир Янкилевский, "Мгновение вечности". Фонд культуры "Екатерина", до 24 июня