Чайковский вышел на сцену после смерти

Королевский Шекспировский театр Великобритании, пожалуй, единственный в мире использует для постановки "Гамлета" настоящий человеческий череп. Актер Дэвид Тенант, исполняющий роль принца Датского, произнося знаменитый монолог, адресованный "бедному Йорику", обращается к черепу пианиста Андре Чайковского.

Детство Чайковского, настоящее имя которого - Роберт Анджей Краутхаммер, - нельзя было назвать легким. Мальчик родился в еврейской семье в разгар немецкой оккупации. Его родители погибли в варшавском гетто. Семилетнего ребенка удалось вывезти из оккупированной нацистами Польши с помощью поддельных документов. Его воспитала бабушка, жившая в Оксфорде.

Польский музыкант скончался от рака в возрасте 46 лет в 1982 году. Привыкнув при жизни выходить на сцену, он и после смерти не захотел расставаться со своими привычками. Именно поэтому свой череп он завещал театру в Стратфорде-на-Эйвоне, а тело - медикам.

Своего дебюта "подарок" ждал довольно долго. Сначала она два года "проветривался" на крыше театра, а потом ждал своего часа в коробке в театральной грмерной. Все актеры, исполняющие роль Гамлета, как назло, отличались наличием предрассудков и отказывались играть со столь необычным напарником. Правда, в 1984 г. с черепом для афиши спектакля сфотографировался актер Роджер Рис, а в 1989 г. другой актер, Марк Райленс, честно пытался "ужиться" с завещанием Чайковского. Райленс исправно репетировал с настоящим черепом, однако спустя несколько прогонов заявил, что ему не по себе и с тех пор выходил к зрителям исключительно с бутафорским "Йориком".

Лишь в этом году последняя воля Чайковского наконец-то был исполнена: именно в лице Тенанта нашелся актер, не страдающий предубеждениями. О том, что в спектакле использовался нестандартный реквизит, режиссер Грег Доран до поры до времени умалчивал: он справедливо опасался, что, узнав об этом, зрители и критики не воздадут должное заслугам его самого и театральной труппы. Впрочем, ошеломительный успех всех 22 спектаклей, прошедших на стратфордской сцене, доказал Дорану, что опасаться нечего и только тогда режиссер дал интервью одному британскому изданию.