Опасные гастроли

К провинциальным театрам в столицах принято относиться настороженно. С похожим чувством шел и я на первый гастрольный спектакль Тверского Академического театра драмы "Анна Каренина", зная, впрочем, о том, что у этой постановки прекрасная репутация в России и за рубежом. То, что я увидел, полностью перевернуло мое представление о провинциальных театрах и безмерно обогатило мой опыт театрального зрителя. Так что эти заметки вполне можно назвать заметками по случаю.

Тверичи привезли в столицу пять спектаклей: "Анна Каренина" Толстого, "Двенадцатая ночь" Шекспира, "Елизавета против Елизаветы" ("Мария Стюарт" Шиллера), "На всякого мудреца довольно простоты" Островского и "Михаил Тверской" (моноспектакль по роману Д.Балашова). О каждой из этих постановок можно много говорить, спорить, восхищаться и негодовать – кому как угодно. Я позволю себе остановиться на двух, которые произвели самое сильное впечатление.

"Анна Каренина" прекрасна лично для меня тем, что это тот самый классический спектакль, в котором не режиссер выходит на первое место со своим расфуфыренным "я", а автор – Толстой. Увиденное я сравнил бы со старыми экранизациями спектаклей МХАТа, Малого и других театров, которые изредка еще можно увидеть на канале "Культура".

Герои тверского спектакля не вписываются ни в один существующий шаблон. Прежде всего тем, что они намного старше толстовских персонажей. Если это и вызывает некоторое недоумение, то лишь в начале. Весь ход спектакля заставляет об этом забыть и поверить тому, что происходит на сцене. Именно это – психологическую достоверность, а также способность заставить нас сопереживать героям – я считаю главным плюсом постановки.

В.Рычкова (Анна Каренина), К.Юченков (Вронский) и А.Чуйков (Каренин) – вот кто выводит тверской спектакль на высокий художественный уровень. Их жизнь на сцене позволяет преодолеть и заметную разорванность инсценировки. Дело в том, что из сценического действия полностью удалена сюжетная линия Левин – Кити, и все внимание зрителя таким образом концентрируется на взаимоотношениях трех главных персонажей. Первую часть спектакля я вообще назвал бы "Алексей Александрович Каренин". А.Чуйков в этой роли неподражаем. Говорят, что актеры иногда выступают прокурорами для своих героев, а иногда адвокатами. Чуйков своему Каренину, конечно, адвокат. В его персонаже нет ни грана занудства, все его поступки по-человечески понятны. Характерные жесты, грим, походка – все работает на образ. Но главное – речь. Всю роль артист ведет на пониженных тонах, лишь один или два раза позволяя себе повысить голос. Как это не характерно для нынешнего театра, но как убедительно!

Второй спектакль, на котором мне хочется остановиться, – "На всякого мудреца довольно простоты" А.Н. Островского. Показывать эту пьесу на сцене "Дома Островского" – большой риск. Но и тут тверичи вышли победителями. Местному "Мудрецу" гастролер проигрывает в динамике сценического действия и, что сильно заметно, в исполнении ролей второго плана. Однако большинство ролей первого плана вышли в постановке В.А. Ефремовой ничуть не хуже, а по большей части даже убедительнее.

Не могу не сказать нескольких слов все о том же А.Чуйкове (Крутицкий). Палитра этого актера безгранична, а имеющимися красками он пользуется с чувством меры и с неизменным вкусом, не позволяя себе повторять слишком часто один и тот же комический прием. Его Крутицкий – действительно шестилетний ребенок (именно так характеризует его Глумов в своем дневнике). Блаженная улыбка младенца, хлопанье в ладоши и заразительный детский смех – вот лишь несколько внешних черточек роли, прекрасно гармонирующих с внутренним содержанием персонажа.

Есть в тверском "Мудреце" и настоящее открытие – Манефа в исполнении молодой актрисы Д.Плавинской. Обычно ее играют старухи (в свое время на сцене Малого театра блестяще исполняла эту роль Вера Пашенная, сейчас в восторг своей игрой приводит Татьяна Панкова). Омолодить Манефу – мысль смелая и, как выяснилось, совершенно не противоречащая самому духу пьесы.

Тверской театр вот уже тридцать лет находится в надежных женских руках. Вера Андреевна Ефремова поставила здесь более тридцати спектаклей, многие из которых были исключительно высоко оценены и критикой, и зрителями. Здесь мне хотелось бы указать на одну особенность режиссерской манеры Ефремовой – психологизм ее постановок, верность лучшим традициям русского национального театра. В современном мире с этим жить трудно, удержать этим зрителя, как иногда кажется, просто невозможно, и тем серьезней представляется заслуга режиссера перед театром, поскольку никакие перипетии современной жизни не могут заставить ее понизить планку художественного уровня. Перед самым последним спектаклем мне удалось встретиться с Верой Андреевной и задать ей несколько вопросов.

Константин Цареградский: Как вы оцениваете прошедшие гастроли?

Вера Ефремова: Должно пройти какое-то время, чтобы дать полную оценку. Но я считаю, что вполне достойно. Спектакли шли, может быть, не всегда ровно, но в любом случае, достойно.

К.Ц.: Каково ваше режиссерское кредо, с чем вы подходите к постановке пьес?

В.Е.: В каждом случае, конечно, индивидуальный подход, но мой закон, по которому я живу в театре, – это слава человека, это нахождение в человеке в любых обстоятельствах его лучших качеств. Я стремлюсь, чтобы со всеми, кто сидит в зале и, может быть, в себе не чувствует чего-то такого, – чтобы с ними что-то случилось после просмотра. Почему я об этом говорю? Время сейчас такое смутное, а у нас идут "Анна Каренина", "Вишневый сад", "Обрыв"... Приходят школьники галдят, шумят, но на спектакле такое ощущение создается, что зал пустой, заканчивается представление – и они еще сидят, а потом встают от восторга. Для меня выше награды нет. Я вижу эти лица, и понимаю, что здесь они встречаются с тем, с чем уже давно не встречались.

Меня всегда интересовала глубокая, тонкая психология. Может быть потому, что я воспитана на хорошей литературе, может быть потому, что моя бабка была известным драматургом, все пьесы которой шли в Малом театре и в Александринке. Может быть потому, что отец был достаточно интересным режиссером.

К.Ц.: Ваша "Анна Каренина", честно говоря, меня покорила. Чем вы сами объясняете успех спектакля?

В.Е.: Самое главное – это Толстой, он нас вдохновляет на это. Если вы любите его, стараетесь проникнуться всем тем, что он написал, не только "Анной Карениной", но и "Войной и миром", "Воскресением", то он в вашей душе затрагивает такие струны, которые, может быть, спали. И когда они пробуждаются, то вы понимаете, что Каренин, Анна, Вронский – это совсем не то, что иногда нам кажется. Находятся какие-то совсем другие внутренние ходы. Жизнь человеческого духа – вот что главное.

К.Ц.: Насколько я понял по спектаклю, актеры исповедуют эти же принципы.

В.Е.: Это очень большое мое счастье. Тридцать лет я работаю с этой труппой, и в самых тяжелых спектаклях она мне никогда не изменяет. Даже если рядом идут спектакли других режиссеров, молодых, которые ищут что-то новое.

К.Ц.: А как ваш театр откликается на запросы современного зрителя?

В.Е.: Во-первых, мы одни из первых поставили "№ 13" Куни. Я не видела этого спектакля во МХАТе, но мы сделали его очень достойно. Пошлятины, дурновкусия у нас нет. Имя театра дороже. У нас все-таки интеллигентный театр. Пока еще... А это удержать очень трудно. Уже 10 лет существует тверской курс при Щепкинском училище. Мы берем ребят, мы их воспитываем, передаем им традиции лучшего времени нашего национального театра.