Ляпы в высказываниях политиков

Об умении наших политиков говорить языком, далеким от совершенства, известно давно и хорошо. Респектабельные журналы и эстрадные сатирики то и дело склоняют речевые ляпы государственных мужей. Те же, сообразив, что переучиваться им уже поздно, а править (заседать, служить) придется долго, обратили свой недостаток в некий плюс – этакую визитную карточку, фирменный набор слов и интонаций, делающих политика безусловно узнаваемым. Как-то в разговоре со мной известный депутат Госдумы, грешащий пролетарской афористичностью, сам поднял этот вопрос и сам же на него ответил. Я, говорит, не оратор какой-то, я – трибун. А трибун должен быть понятен народу и говорить на одном с ним языке. В общем-то, товарищ не так уж и не прав – за него исправно голосуют избиратели, а его мысли насчет российской действительности вполне понятны политологам и журналистам. Депутатский язык справляется с главным – доносит до кого надо информацию. А сопутствующие этому процессу погрешности всегда можно списать на "рабоче-крестьянское" происхождение (оно и сегодня в почете), дискуссионный запал или просто на искренность народного слуги.

Не скажу, что проблемы власти с падежными окончаниями являются сегодня определяющими. Мы еще не дожили до времен, когда для избирателя критерий грамотности при прочих равных становится той гирькой, что перевешивает чашу симпатий на выборах. Да что мы! Вот, говорят, некий Джордж Буш-младший изъясняется так, как будто накануне выучил (с трудом) по порядку весь набор слов, который должен был произнести сегодня, и ни словом больше. И что? Выиграл себе выборы у не в меру красноречивого Альберта Гора, отрады интеллектуальной Америки.

Однако в России ошибки в смысловых пассажах политиков и чиновников зачастую выходят за рамки простительных ляпов. Всё чаще на слуху высказывания, которые при своей поверхностной грамотности (в смысле ударений и падежей) абсолютно алогичны и в этом смысле – такая же тарабарщина, что и черномырдинский "поток сознания". За примерами далеко ходить не надо. Не так давно на заседании Счетной палаты глава этого ведомства нелестно отозвался о работе тогда еще губернатора Санкт-Петербурга Владимира Яковлева. По сути, обвинив градоначальника в нецелевом использовании средств (так у нас благопристойно, на языке права, квалифицируют воровство), Сергей Степашин назвал предполагаемую отставку Яковлева "большим благом для города". Однако тут же предположил, что экс-губернатор, возможно, "пойдет на повышение". Налицо явный причинно-следственный конфликт, адаптированный к сложившейся ситуации. Это циничный журналист резонно может предположить, что проворовавшегося чиновника наша родная власть не то что не сажает, а еще и министром назначает. Другое дело Степашин, государственный человек, ответственный за финансовую чистоплотность бюрократии, – как может он равно бесстрастно предполагать заведомо взаимоисключающие вещи: отставку из-за "нецелевого использования" и "повышение"? Глава Счетной палаты не понимает, сколь дико звучат его грамотно произнесенные слова...

Еще один пример. Чуть ранее Валентина Матвиенко решение того же Яковлева, принявшего решение не идти на третий губернаторский срок, назвала "мужественным". Это слово вообще очень часто употребляет наша политическая элита, и именно по таким случаям. Когда требуют уйти в отставку, всегда говорят: "Надо принять это мужественное решение". Обратим внимание: желание пойти во власть мужественным почему-то никто не называет. Истинный подвиг – от этой власти и проистекающих из нее благ отказаться. Когда политики говорят о "мужественном решении" в данном контексте, неужели они не понимают всю постыдность ситуации?

Подтекст подобного рода нелогичностей, этих смысловых ляпов, кроется не в отсутствии языковой грамотности людей, их озвучивших (и Матвиенко, и Степашин вполне грамотны, чтобы все произносить как надо). Просто вакуум в смысле принимаемых решений выстраивает слова в причудливые выражения. Степашин, почти приравнявший следствие к причине, стал пленником конфиденциальной информации, к тому моменту ему уже известной, – а именно, что Яковлева снимают в Питере и назначают на пост вице-премьера в Москве. Так как решение принималось на уровне более высоком, чем уровень самого Степашина, то последний в устной речи оставил все как есть – отставка отставкой, а поощрение поощрением. Получилась полная галиматья.

Чиновникам всех уровней очень сложно облечь правильные слова в правильные мысли. Они, может, этого и хотят, и даже, наверное, могут, но стремительно меняющаяся "генеральная линия" не дает сосредоточиться на единственно верном и правильном. Не так давно, когда в воздухе затрепетала идея о трех сроках президента и/или его семилетнем правлении, ее горячо поддержал глава Совета Федерации Сергей Миронов – первый и, как потом выяснилось, единственный из высшего эшелона власти. Через сутки сам президент сказал, что в Конституции ничего менять не следует. Все поняли: тревога ложная. Кто не успел засветиться, порадовался за собственную прозорливость. Миронов – успел, и был вынужден оправдываться. На прямой вопрос прессы, что он сейчас, после путинского заявления, думает о третьем сроке для президента, глава Совфеда заговорил витиевато: мол, третий срок и все такое – здорово, но и позицию Путина я разделяю. Главная мысль выглядела следующим образом: "Я остаюсь при прежнем мнении, но я с ним не согласен". Попробуйте перевести эти фразу иностранцу и, главное, объяснить, что она означает. Тут, как говорит Жванецкий, с 17-го года начинать надо...

Иные речевые приемы наших политиков настолько знакомы, что уже мало кто обращает на них внимание. В Думе и в Кремле, на Лубянке и на Старой площади комментаторы то и дело ссылаются на "силы", чему-то препятствующие, что-то расхищающие, что-то саботирующие. Просьба обозначить эти силы фамилиями и должностями явным образом приводит собеседника, или докладчика, или гостя студии в замешательство. О темных "силах", гнетущих кого ни попадя во власти и вне ее, знают все. Однако персонифицировать смогли только Березовского. Тот давно уже в Лондоне, а нездоровые "силы" продолжают плести интриги, и нет этому конца. "Темные силы" – константа в умопостроениях радикальных левых, которым, чтобы всё срослось, они кровь из носу нужны – это понятно. Но в устах политиков высшего звена это тревожный симптом, простите, придурковатости власти. Недавняя акция с "разоблачением" некоего заговора олигархов – из той же серии. Несчастные толстосумы подорвались повторять, что заговора нет, потому что олигархам в нашей стране легче перебить друг друга, чем договориться сообща выступить против кого-то третьего. Однако осадок в душе у тех, кому это не безразлично, обязательно останется. Еще один пример. Аппарат Касьянова не на шутку сцепился с сотрудниками Германа Грефа относительно методов и темпов реформ – этот факт хорошо известен решительно всем. Однако обе стороны публично предпочитают не называть своих оппонентов. Нет, они изъясняются загадочно: "Кому-то не нравится наше желание сделать экономику эффективной" (кому?) или "Кто-то не задумывается о последствиях поспешных шагов" (кто?).

Можно допустить, что теперешние экивоки на "силы" – наследие советского прошлого с его "кое-кто на Западе". Однако появились и собственно российские ноу-хау. Лидер партии "Единство" Грызлов грамотно ругает правительство за нерешительный курс, за внутренний раздрай и т.п. При этом Грызлов входит в это самое правительство, занимая в нем ключевой пост главы МВД.

Слова политиков перестают быть просто словами. В контексте времени к ним впору применять метод "опроса" документов (в нашем случае – устных), который используют историки из т.н. "Школы анналов". Задавайте рукописи, картине или зданию правильные вопросы – и вы получите исчерпывающий ответ. Наши политики все как на ладони, ибо их "оговорочки" отражают непростую жизнь закулисья, в которой они играют отведенные им роли. Сценарий подчас на ходу меняется, иногда в нем отсутствуют целые куски. А останавливаться нельзя. Лучше потом посетовать, что тебя плохо расслышали.