Россия не готова встретить будущее

Евразийская партия России провела по договоренности с руководством Совета Муфтиев России митинг в защиту мусульманского населения под названием "За мир и согласие, против ксенофобии и национал-шовинизма". Причина, подвигшая руководство Евразийской партии и Совет Муфтиев заговорить об этой проблеме именно сейчас, ясна. Как отметили духовные лидеры российских мусульман, исламофобские публикации и телевизионные материалы, под аккомпанемент которых шли бомбардировки Афганистана, осложнили межрелигиозную и межэтническую ситуацию, в том числе и в России. При этом, как считают организаторы митинга, всплеск религиозной и национальной нетерпимости, если не привлечь внимание общественности к этому вопросу, может усилиться. Как нужно решать эту проблему, мы попросили рассказать лидера Евразийской партии России, депутата Государственной думы Абдул-Вахеда Ниязова.

"Yтро": Господин Ниязов, евразийство в последние годы рассматривается чуть ли не как национальная идея. Что является главным в отстаиваемой вами идеологии?

Абдул-Вахед Ниязов

Абдул-Вахед Ниязов: Действительно, последний год в России чрезвычайно популярна евразийская идеология, и различные организации, фонды, инициативы, проекты позиционируют себя в рамках этой идеологии. Многие политики подчеркивают актуальность евразийской идеи для России и то, что евразийство является той самой национальной идеей, которая должна способствовать возрождению страны и возвращению ей статуса великой державы. Мы с этим абсолютно согласны. Мы считаем, что евразийство – это единственная идея, идеология, которая может иметь статус общенациональной. У нас даже есть лозунг, что альтернатива евразийству в России – это Югославия, развал страны на национальные республики, перманентные войны, межнациональные, межконфессиональные столкновения и т.д. И все это на фоне социального коллапса, гражданской деградации и прочих "прелестей". Тот интерес, который сейчас проявлен в обществе к евразийству, нас радует, и мы стараемся контактировать с любыми общественными деятелями, политиками, учеными, которые сейчас занимаются изысканиями на ниве евразийства.

"Y": На организованном вашей партией митинге много говорилось об опасности ксенофобии. С чем это связано?

А.-В.Н.: Если маховик ксенофобии будет раскручиваться, то для России это чревато гибелью. В европейских странах – Великобритании, Франции, Германии – проявления ксенофобии, национал-шовинизма вызывают резкий и бескомпромиссный отпор со стороны государства. Однако для них эти проявления хотя и опасны, но не разрушительны. Для России же они однозначно разрушительны. Каждый пятый житель России – мусульманин, и количество мусульман будет возрастать с каждым годом в силу демографических, миграционных причин. Так, по данным ученых, через 20-25 лет каждый третий в России будет мусульманином. Причем уровень религиозного самосознания среди мусульман выше, чем среди православных. Так что в мегаполисах будет почти 40% мусульман, в армии – половина. Сегодня ни государство, ни общество, в том числе мусульманское сообщество, включая его лидеров, по большому счету абсолютно к этому не готовы.

"Y": Как Вы видите дальнейшее развитие мусульманской общины в рамках светского государства? В чем стратегия – в некоей автономизации жизни мусульманской общины или все-таки в интеграции, в жизни по правилам, общепринятым для всей страны?

А.-В.Н.: Сначала по поводу нашего видения развития мусульманского общества в России в рамках единого государства. Во-первых, кредо нашей партии – сохранение единства нашей страны. Мы против различных проявлений сепаратизма. Более того, мы готовим к весенней сессии Госдумы законопроект об административно-территориальной реформе России. То, что сегодня мы имеем 89 субъектов федерации, – это ленинское наследие. В России в нынешних условиях невозможно строить национальную политику на основе национально-территориального устройства. Например, я татарин. Сколько нас живет в Татарстане? – только каждый пятый-шестой из всех татар, живущих в России. Каким образом республика решает проблемы остальных татар? Хорошо, что у нас есть сильный лидер – Шаймиев, но это личностный фактор, концептуально республика мало что делает для татар в целом. Мы считаем, что в условиях нашей страны необходимо отойти от национально-территориального деления. Оно, по моему мнению, создает лишь видимость строительства национальной политики, тесно связанной с конфессиональной. Наиболее яркие примеры – та же еврейская АО, Ханты-Мансийский округ, который не может решать проблемы хантов и манси – он решает проблемы нефтяников. Или ямало-ненецкий – там коренного населения 2 или 3%, и для всех это – вотчина газовиков.

Вместо этого национально-территориального деления необходимо перейти к экстерриториальной политике и национально-культурной автономии. У этих автономий должен быть совершенно новый статус, качественно другой принцип избрания руководства. При этом, если есть компактное расселение, не надо бояться организации национальных районов. Например, немецкие национальные районы в Алтайском крае, карельский национальный район в Тверской области. Это не субъект, это просто район с большим бюджетным наполнением таких строк, как образование и культура, это административная единица внутри субъекта. Это не субъект политики, это субъект культуры. Мы как раз видим развитие мусульманского сообщества в том, чтобы была большая интеграция в социальном плане, общественном, гражданском, интеграция внутри общества и отход от анклавности, местечковости – вот есть 9 республик, где живут мусульмане. Мусульмане живут во всех субъектах: в Москве, например, 3 года назад проживали 1 миллион 100 тысяч мусульман, сейчас проживает около 2-х млн. Это огромное количество. Поэтому мы видим перспективу развития в том, чтобы отойти от административно-территориального устройства. Безусловно, крупные республики как административно-территориальные единицы будут сохранены, но основное – придание большей эффективности национально-культурным автономиям и более полное развитие всех религиозных направлений. В Европе ислам наравне с христианством изучается даже в школах. Мы считаем, что и мусульмане должны знать христианскую религию, это содействует расширению кругозора, общего уровня культуры и т.д. Но и не-мусульмане должны знать ислам. Тогда меньше будет мифов, стереотипов, контрпродуктивных идеологем.

"Y": Каково Ваше отношение к попыткам сделать Русскую Православную Церковь государственной церковью, рассматривать ее по крайней мере в качестве первой среди равных?

А.-В.Н.: Такие попытки инспирируются и со стороны консервативных кругов самой РПЦ, и среди шовинистического крыла патриотических сил, и среди чиновничества, которому удобнее иметь одну идеологию. Вот раньше был коммунизм, все остальное – противно социалистическому строю. Сейчас – православие, а все остальное – в лучшем случае, в фрагментарном виде, как факультатив. Но наша позиция, позиция Евразийской партии России, в том, чтобы основываться на традиционных ценностях Евразии и России. Такими ценностями для России являются в том числе и православное христианство и ислам. Хотя все-таки приоритетность традиционных религий должна быть. Мы сторонники некоего конкордата, например, турецкого варианта, когда у традиционных конфессий должен быть приоритет со стороны государства и общества. Мы готовим законопроект, в котором предусмотрено что-то вроде религиозного налога, мы назвали это гражданской поддержкой религиозных конфессий России. Собираться он будет по двум принципам. Первый – абсолютная добровольность. А второй – адресность, когда каждый человек сам решает, в пользу какой конфессии он дает деньги. Такой германо-австрийский вариант. В настоящий момент вокруг религиозных конфессий есть много деструктивного, что во многом объясняется материально-финансовой ущемленностью и уязвимостью. Отсюда и кадровая проблема, чрезвычайно остро стоящая и в православии, и в исламе. Она не может быть решена без укрепления материальной базы обеих конфессий. Или, к примеру, просветительская деятельность, социальная активность. В Европе католические и протестантские церкви берут на себя колоссальную социальную нагрузку, у нас мы этого не видим. Мы критикуем за это духовных лидеров, но причина проста: нет базы – ни кадровой, ни материально-финансовой, – чтобы этим заниматься. Эти приходы и организации либо существуют в некоем виртуальном режиме, либо зависят от олигархов. (Пример с еврейским конгрессом: попал олигарх в немилость – и вся религиозная организация, которой оказывал содействие Гусинский, тоже попала в немилость). И третий вариант, наиболее распространенный – зависимость от чиновничества. Есть чиновники, которые курируют религиозные организации, и все иерархи вынуждены чуть ли не в рот им смотреть, чтобы они правдами-неправдами подкидывали из бюджета какие-то средства. Итог: церковь превращается в обслугу даже не государства, а некоего чиновника, олигарха. А на этом фоне появляются некие нетрадиционные для нас или новые церкви, которые пользуются большими финансовыми возможностями своих метрополий. Они организуют различные акции, социальные в том числе. И они в выигрышном положении в глазах населения, паствы – парадоксальная ситуация. Мы сторонники того, чтобы был некий конкордат, тогда приоритетность РПЦ будет естественной, потому что это крупнейшая конфессия. Но не будет никаких натяжек в плане того, что это государственная церковь, официальная религия и т.п.

"Y": Фиксируются ли вами факты прямой дискриминации по религиозному признаку при приеме на государственную службу, в армию, устройстве на работу?

А.-В.Н.: Факты такие, к сожалению, есть. Особенно что касается правоохранительных органов, фискальных органов, высших должностей. Когда Михаил Касьянов был в Думе, я задал ему вопрос о национальном составе правительства. В правительстве у нас человек 40, среди них на сегодняшний день всего два мусульманина. Это явно не соответствует реальной доле мусульман в стране. Во многом результатом такой кадровой политики является и ошибочный подход к мусульманам, как во внутренней, так и во внешней политике. Я думаю, что мы бы не залезли в чеченскую трагедию так глубоко, залив новую российскую историю кровью (с обеих сторон), если бы в правительстве среди принимающих соответствующие решения было достаточное количество мусульман. Касьянов на мой вопрос ответил – если есть специалисты, то мы, мол, с удовольствием. Но ведь есть еще и такое понятие как политкорректность. Профессиональные качества, естественно, важны, но при формировании кабинета министров, администрации, во всех странах в соответствии с политкорректностью учитывается и национальная принадлежность кандидатов. Например, Кондолиза Райс и Колин Пауэлл. Их появление вызвано не столько профессиональными качествами кандидатов, сколько вопросами политкорректности. Такие примеры есть и в других странах, а у нас почему-то такие вещи вообще не учитываются. Даже в советское время кадровая национальная политика была очень четкая, и это, кстати, было одной из основ национального баланса. При формировании высшего руководства страны должен обязательно учитываться национальный баланс.

Хочу еще сказать насчет масс-медиа и массовой культуры. И в Европе, и в Америке налицо многорасовость, многонациональность. Если же мы возьмем наше телевидение, то вы можете сколь угодно смотреть наши каналы, неважно, государственные или негосударственные, и у вас создастся впечатление, что в России мусульмане вообще не живут. А если живут, то доли процентов. Да и эти доли процентов, если верить телевидению, негодяи. Это тоже создает соответствующее отношение. Годами шли разговоры о зачистках – не только в Чечне, но и в Москве. При любом взрыве самолета или бомбы в первую очередь говорят не о каких-то криминальных разборках, пусть даже и этнических группировок, а о том, что этот взрыв обязательно связан с мусульманскими террористами. В Москве по прямому указанию властей любой нерусский, неважно, мусульманин или нет, кавказец или араб, в любой момент может быть потревожен сотрудниками правоохранительных органов.

"Y": И последний вопрос: Ваше отношение к тому внешнеполитическому курсу, который был взят президентом Путиным после событий 11 сентября?

А.-В.Н.: Вы знаете, я наблюдал за Владимиром Владимировичем еще с тех времен, когда не было Евразийской партии России, а было движение "Рефах", которое поддержало блок "Единство" и Путина как кандидата в президенты. Считаю, что многое в президентских программах делалось и делается для того, что мы называем евразийством. Я могу сказать, что Владимир Владимирович чрезвычайно прагматичен, и это лучшее качество для политика. Я думаю, что действия Путина – не есть идеологически обусловленная позиция. Вряд ли он в одночасье вдруг так полюбил Америку или считает, что союз с США есть спасение для России. Он не похож на по-сельски сметливого, но недостаточно интеллектуально развитого Горбачева, который занимался "сдаваловом". Путин не тот человек. Путин скорее похож на Брежнева, который обнимался, целовался, но свою прагматическую линию вел, пока был молодой и дееспособный. Поэтому, в случае с последними событиями, нельзя говорить об изменении вектора. Просто политика приобрела некий контекст, но все равно исходит из прагматических соображений. То же самое и с той стороны. Я не думаю, что американцы в одночасье полюбили Россию. Они просто изменили некоторые формулировки, но ни на йоту не отказались нигде от своих позиций. Это мы сдаем – сдали Камрань и т.д. Это было не лучшее решение. Однако я надеюсь, что политика Путина будет исходить все-таки из прагматических вещей, из национальных интересов собственной страны. А значит, она будет развиваться как раз в рамках евразийской идеи.

Интервью подготовила Екатерина ПОЙМЕНОВА.