"Смерти не боюсь. Жалко маму, она будет плакать"

Поколение за поколением уходит в историю. Уже нет в живых участников первой мировой, и скоро не останется ветеранов Великой Отечественной. На желтой и ломкой бумаге остается лишь память.

"Здравствуй дорогой брат Миша! Пишет тебе брат Владимир, от которого ты вот уже больше года не имел никаких вестей и, наверное, не считал в живых… Мало пишут советские газеты о зверствах немцев в оккупированных областях, да всего и не опишешь, потому что злодеяния бесчисленны. Я – партизан Белоруссии, все прелести немецкого господства перечувствовал на самом себе и полон решимости бить врага, рвать и резать на куски без всякого сожаления. В наших руках сейчас находятся целые районы, куда немцы не смеют и ногой ступить…". Это письмо написал 3 августа 1943 года Владимир Коломенский, бывший студент металлургического института, а потом курсант Днепропетровского артиллерийского училища. Он не вернулся домой. Он умер 1 мая 1944 года и похоронен в Витебской области.

"Бить врага, рвать и резать на куски без всякого сожаления…" Для них, тех, кто не дожил до Победы, и тех, кто до сих пор встречает этот день так, как и поется, – "со слезами на глазах", мир был поделен на "своих" и "врагов". И если бы он не был поделен именно так, мы бы не праздновали Победу.

"Мама, я должен с друзьями дней через десять поехать на фронт, вы, мама, не волнуйтесь – это долг советского гражданина…" – писал в сентябре 1941 года Махиал Абросимов. И Павел Гуляш, никогда, быть может, не знавший его, добавлял двумя месяцами позже: "…долго ли, коротко ли, но мы должны победить врага, и мы победим безусловно. Но увидеться мне с вами не придется, с такими ожесточенными боями живому не быть". А.И.Нагорный, который погиб 19 августа 1943 года, писал родным: "Вы обо мне не беспокойтесь, смерти я не боюсь, но только жалко маму, она будет плакать ". Вот так. Коротко, ясно и спокойно, без намека на пафос – о самом страшном для человека – о смерти…

"Что греха таить, было страшно. Иной раз хотелось плакать, но вспомнишь о родных, о том горе и страданиях, что переживает страна, и слезы исчезали", - рассказывает Екатерина Чумичкина, зенитчицей прошедшая от Казани до Будапешта.

Нам сейчас все можно. Можно, например, с умным видом рассуждать о заградотрядах и о том, что-де инстинкты не перекроишь, и люди хотели прежде всего выжить… Конечно, хотели. Именно потому, что хотели, - выжили! Вот только все чаще и чаще забываем почему-то добавлять то, что с детства привыкли знать по умолчанию, то, о чем говорить последнее время стало не принято. О том, что жизни эти люди хотели не только для себя, не только для родных и близких, но и для всей Родины, которую они, воспитанные революцией, действительно считали самой могучей, самой прекрасной, самой правильной и свободной. Их отцы лепили ее собственными руками и завещали им, тем, кто навсегда остался под Москвой, под Сталинградом, под Берлином. Хороша она была эта Родина или плоха – не нам судить, не мы там жили. Это была их земля. И они ее не отдали. А что касается заградотрядов… Вот цифры, против которых не попрешь, будь ты хоть танком: за 6 первых дней войны только в военкомат Вологды поступило 660 заявлений добровольцев. Это справка, приложенная к страничке с факсимиле заявлений вологжан о добровольном зачислении в ряды Красной Армии. 660 человек за 6 первых дней. Это те, кто не подлежал призыву: школьники, инвалиды, женщины, руководители стратегически значимых предприятий… Заградотряды – это позор государственного руководства, не доверявшего людям, а вовсе не показатель отношения людей к войне. Люди шли "бить немца", потому что "немец" посягнул на рубежи их самой лучшей на свете страны.

Пожалуй, это главное отличие в отношении к войне того, военного поколения и всех последующих. Они действительно сражались за Родину. В этой войне прошла вся их жизнь, сколько бы в ней ни было лет. И она для них навсегда осталась мерилом всех ценностей.

"Наши" и "враги". Эту философию впитали в себя их дети – те, кто родился после войны и как-то потерялся на фоне героев. На их долю выпала спокойная, размеренная жизнь в свободной от оккупантов стране. Они мучительно завидовали отцам и боготворили их, желая не ударить перед ними в грязь лицом. Им хотелось своей победы, такой, чтобы тоже можно было гордиться. "Мой папа был танкистом и бил фашистов. Когда я вырасту, я тоже буду храбро сражаться, если на нас нападут", - писал десятилетний школьник в 1963 году. Враг не шел. Слишком свежа была память об отцах, чтобы воевать с их изголодавшимися по врагам детьми. А этим детям не выпало даже восстанавливать страну из руин. Им просто "не повезло" родиться в мире, где нет врагов. Они придумывали их – в детских играх (помните Высоцкого?), а потом все время искали во взрослой жизни.

Может быть, именно поэтому многим из них присущ цинизм той или иной степени, с которым они относятся к событиям военных лет и позволяют себе судить о том, чего не видели сами. Александр Шумский в своих записках "О времени и о себе" вспоминает, как жадно его поколение стремилось докопаться до истины и до каких крайностей доходило это стремление: "Предателя и негодяя Власова, воспетого Александром Исаевичем (имеется в виду Солженицын), мы зачисляли в ряд главных героев, а о подлинном русском герое генерале Карбышеве рассказывали анекдоты". Едва ли можно говорить в подобном тоне за все послевоенное поколение, но о том, что такие тенденции были, действительно свидетельствует целый пласт "устного народного творчества": партизаны, разведчики, летчики времен Великой Отечественной – все они так или иначе упоминались и в анекдотах, и в песенках, целью которых было запечатление отнюдь не героизма советских солдат.

И мы, дети 60-70 годов, которым сейчас в среднем 35, росли на странной помеси книжек про пионеров-героев (которые были почему-то странно похожими друг на друга), похабных уличных песенок (которые тоже были на один манер) и рассказов ветеранов, раз в год приходивших к нам в школы (они иногда здорово отличались от того, что писали в книжках). Родные бабушки и дедушки рассказывали о войне неохотно. Они воевали за светлое будущее, а очереди за дефицитом напоминали их мечты, мягко выражаясь, очень отдаленно, и им было просто стыдно за нищету и убожество стремлений своих детей (помните, "золотая" квадрига: квартира, дача, "стенка", машина – они же на определенном этапе стали не потребностью, а непременной целью!).

В наших мозгах рождалась странная картина: родители бьются в очередях за новые обои, а героизм советского народа, о котором нам столько рассказывали в школе, не только не был достойно оплачен государством и потомками, он был выхолощен. Вместо миллионов подвигов людей остался лишь один абстрактный "подвиг советского народа", который, несомненно, был, но который складывался из множества ежедневных "боев местного значения". Об этих боях "местного значения" почему-то забыли, а напоминать было не принято. Именно во время нашего детства стало развиваться отношение к старикам как к обузе. "Трясти" орденами стало неприличным, точно так же, как "влезать" без очереди к прилавку, имея на то абсолютно железное основание – звание ветерана Великой Отечественной войны.

Людям, прошедшим войну, отвели строго определенные дни, в которые им было не зазорно быть при параде: 9 мая и 23 февраля. Все остальное время им полагалось быть скромными (скромность ведь так украшает!).

Мы, дети восьмидесятых, отлично понимали, сколько лицемерия и фальши стоит за приглашениями ветеранов в школу, и как на самом деле относятся наши учителя к приглашенным. Многие их… боялись! Потому что ветераны были даже в своей почти ветхой старости сильнее и выше. И учителя терялись на их фоне – становились маленькими и жалкими. И мы поняли, как будем воспитывать своих детей и кого ставить им в пример.

Как вдруг странно все обернулось. Читаешь детские сочинения и понимаешь: действительно, никто не забыт… Рассказывают люди, которым сейчас 13-15 лет. Пишут в своих классных работах совсем не о пионерах-героях и не о Зое Космодемьянской, а о собственных бабушках и дедушках, а вернее – прабабушках и прадедах. То, о чем мы писали редко – в особенности те, чьи родные пережили оккупацию или концлагерь.

Девятиклассница Родионова Евгения рассказывает о своем дедушке-топографе, который в начале войны служил в Прибалтике. "В литовской деревне деда ранили. Раненый, он уполз в рожь, прятался там, пока не стемнеет, а ночью добрался до леса. Хозяин одного хутора, литовец, к которому он обратился за помощью, выдал его немцам". Потом деда угнали на работы в баварский лагерь "Офлаг – XIII – Д № 4258". Девочка описывает страшные условия заключения и упоминает о том, что "несмотря на весь ужас плена в армию генерала Власова, воевавшую на стороне немцев, из трехсот человек пленных ушел только один". Она сообщает, что ее деда освободили американцы.

Вот то, что не было характерно для детей 80-х годов: сегодняшние школьники пишут о том, что было, так, словно констатируют: да, были случаи, когда к Власову уходили, но эти случаи были редки. Да, мы – настоящие герои, но американцы нам действительно помогали.

Десятиклассница Алена Пияшова записывает рассказ деда, ребенком пережившего блокаду Ленинграда: "Люди обезумели от голода и бомбежек, если крыс, кошек, собак (птиц уже давно не было). Самые голодные воровали маленьких детей и ели их. Матери в панике привязывали детей к себе, надеясь таким образом уберечься от каннибалов". Подобные подробности в школьных сочинениях позапрошлого десятилетия породили бы настоящую панику среди учителей, привыкших к штампованным фразам и вылизанным шаблонам.

Тринадцатилетний Бабошкин Максим вспоминает свою бабушку, которую еще девочкой освободили из концлагеря советские солдаты: "Моя бабушка 9 мая всегда кладет цветы к вечному огню, долго стоит, и слезы текут по ее щекам. А Германия выплачивает бабушке компенсацию за все ее детские слезы".

Каждому должно воздаться по заслугам – вот лейтмотив сегодняшних детских сочинений о войне. Ничто не забыто. И если Германия виновата в нечеловеческих страданиях людей, она должна платить за это.

Совсем недавно мы говорили о том, как наши чиновники стараются выслужиться перед Западом, воздавая почести павшим на нашей земле фашистам. Мнения мальчика Максима чиновники, естественно, не спросили, а зря. Им бы не мешало поучиться у него настоящей корректности – по отношению к своим героям.

Но идеализировать нынешнее поколение школьников тоже было бы неправильно. Памятен случай, происшедший в прошлом году, когда в одной из школ решено было провести выпускной бал 22 июня, в День памяти и скорби. Эта дата была согласована с дирекцией школы еще в феврале. И никто (!) из родителей и учителей даже не вспомнил о том, что произошло шестьдесят лет назад 22 июня. Когда городской отдел образования строго запретил мероприятие, возмущению родителей и выпускников не было предела. А как же! "Пропадают продукты, потрачено время в парикмахерских". До людей, благодаря которым в парикмахерских наших соотечественников стригут не только "под ноль", дела нет…

Когда я готовила этот материал, мне просто хотелось посмотреть, как менялось отношение к войне и ее участникам у людей в зависимости от поколений. И я с удивлением понимаю сейчас, что единственным отличием нынешних 13-15-летних от всех остальных является то, что им не приходится учиться объективности. Для них не имеет значения, воевали их деды на фронте, прошли Дахау или оставались в тылу. Война для них – это не повод гордиться предками (они любят предков просто по факту родства), а страшная мясорубка, которую нельзя повторить и которую нужно исследовать честно. Может быть, потому что они и наш неустойчивый мир воспринимают как войну: здесь теракт, там убийца, тут – самолет упал…

Яснее всего, пожалуй, передала общее отношение к Великой Отечественной войне своего поколения девятиклассница Анна Хромова: "Меня больше всего волнует то, что в этот период человек не был ценен как личность, и миллионы людей были отправлены на смерть". И это очень мудро. Потому что общий героизм ничуть не пострадает от того, что сохранится память о людях. "Война сплотила всех, - пишет Влада Тюрина из 9 класса, - и я думаю, что история моей семьи похожа на жизнь многих семей во время войны в Советском Союзе, потому что каждый человек делал все, чтобы спасти свою Родину от захватчиков".