Слепой опять не разглядел глухого

В минувшую пятницу в финском городке Лахти состоялся неформальный саммит глав государств Европейского союза, на который специально пригласили российского президента. Видимо, двух официальных ежегодных встреч, предусмотренных существующим форматом взаимодействия между Россией и ЕС, оказалось недостаточно для решения всех возникающих проблем.

Заявления, сделанные по окончании весьма кратких переговоров, свидетельствуют: стороны остались, что называется, при своих. Что совсем не удивительно. Более того, если нынешняя линия европейцев по отношению к России не претерпит существенных изменений, интерес к этим встречам у российской стороны может существенно уменьшиться. Камнем преткновения является проблема энергетической безопасности, которую переговаривающиеся стороны по-прежнему понимают прямо противоположным образом.

Накануне встречи председатель Еврокомиссии Ж.М. Баррозу выступил против политизации энергетических вопросов, напомнив о том, что Европа является крупнейшим потребителем российских энергоресурсов. Видный европейский чиновник попытался ненавязчиво намекнуть, будто это именно Россия политизирует вопросы поставок энергосырья. Между тем в реальности дело обстоит с точностью наоборот.

На протяжении длительного времени Москва не только словом, но и делом демонстрировала, что готова сделать стратегический выбор в пользу Европы. Вспомним хотя бы расхожие рассуждения наших международников, упорно противопоставлявших "хороший" ЕС "плохому" НАТО. Следуя этой идеологической линии, Москва шла на подписание заведомо неравноправных документов, вроде Соглашения о партнерстве и сотрудничестве между Россией и ЕС от 24 июня 1994 года. При этом игнорировалось то маленькое обстоятельство, что в качестве самостоятельного субъекта мировой политики ЕС во многом утратил свое значение, подпав под влияние Вашингтона. В области экономики Старому Свету регулярно делались заманчивые предложения. Последним из них стало озвученное президентом России намерение поставлять газ с крупнейшего в мире Штокмановского месторождения (запасы – 3,7 трлн куб. м газа и более 31 млн т газового конденсата) не в США (в виде сжиженного природного газа), а трубопроводным путем в Европу. Одновременно Путин в ходе последнего визита в Германию предложил ей стать ключевым европейским центром распределения газа. Однако Ангела Меркель пока проигнорировала это предложение, предпочтя декларации об энергетическом союзе с Францией.

Россия же стремится предложить модель обеспечения энергетической безопасности Европы на взаимовыгодных условиях. Москва готова к полномасштабной интеграции с ЕС в сфере энергетики, подтверждая свои намерения не только громкими заявлениями, но и энергоресурсами, возможными совместными проектами, а в перспективе – и общей инфраструктурой. Все это, заметим, на сугубо рыночных принципах, которые при такой схеме исключают нестабильность поставок. Ведь российские компании будут совладельцами распределительных сетей европейских стран, и они приложат максимум усилий, чтобы не допустить возможных политических осложнений, наподобие тех, которые случились на рубеже 2005-2006 гг. с властями "оранжевой" Украины. Да и западные партнеры вели бы себя в этом случае гораздо более конструктивно, избегая политических пристрастий и соблазна быть добрыми за чужой (российский) счет.

К сожалению, такой конструктивный подход просматривается пока, мягко говоря, не в полной мере. Европейцы, не исключая и "друзей" Путина Жака Ширака и Ангелу Меркель, с упорством, достойным лучшего применения, пытаются втиснуть Россию в так называемую Энергетическую хартию. Ранее Барррозу говорил даже, что готов "надавить" на Москву, чтобы Хартия была ратифицирована. Что же предусматривает сей документ? Его содержание можно охарактеризовать предельно кратко: либерализация рынков и цен, равный доступ к энергетическим ресурсам и к транзиту. Вроде бы все справедливо, за исключением одного маленького нюанса: у европейских стран нет стратегических запасов энергоресурсов. Исключением является Норвегия, которая Энергетическую хартию как раз не ратифицировала. Чтобы обеспечить юридическую чистоту в данном вопросе, в Конституции этой страны было прямо записано, что нефть – это национальное богатство, которое принадлежит народу. К Норвегии у ЕС никаких вопросов нет.

Что касается транзита, то Европа, являясь конечным потребителем энергоресурсов, не имеет значимых маршрутов. В этих условиях декларируемый "равный доступ" означает равный доступ наших партнеров именно к российским ресурсам. Работать по этим правилам можно, но только на взаимовыгодной основе. Собственно, это и предлагает Москва в форме создания совместных структур в энергетической сфере. Что еще раз было подтверждено Путиным, ответившим в ходе итоговой пресс-конференции в Лахти на вопрос о дальнейшей судьбе Штокмановского месторождения: "Газпром" объявил о том, что хочет привлечь иностранных партнеров. Иностранные партнеры сделали предложение. "Газпром" проанализировал сделанные предложения и принял решение, что эти предложения его не устраивают, потому что речь шла об обмене активами. А Штокмановское месторождение – такое большое, это уникальное мировое месторождение, что никто адекватных активов предложить не смог".

Если европейцы хотят беспрепятственного доступа к российским нефтяным и газовым месторождениям, тогда им необходимо предложить что-то взамен. Например, разрешить доступ "Газпрома" и других российских корпораций к единой сети европейских трубопроводов. А вот этого как раз и не просматривается. Несколько лет назад российский газовый концерн уже пытался получить право на транспортировку своего газа по системе Ruhrgas, однако ему было отказано, причем против этого выступили представители Франции и Германии. На ненормальность сложившейся ситуации российский президент обратил внимание еще в ходе майской встречи с лидерами ЕС в Сочи. За прошедшие месяцы ситуация не слишком изменилась, прекрасно сочетаясь с общеевропейской политикой по либерализации газотранспортной отрасли. Но вся эта "либерализация" только для "своих" и разом улетучивается, когда речь идет об интересах России.

Разумеется, в ходе последующих переговоров любые предложения могут обсуждаться и корректироваться, и Москва предлагает менять формулировки не устраивающих ее положений Энергетической хартии. Подписывать же ее ни в коем случае нельзя: в этом случае мы собственными руками повесим на свою шею удавку, дав Европейскому союзу столь желанную возможность говорить с нами с единых позиций. Сейчас этой единой позиции нет – вспомним, например, как Германия согласилась на Северо-Европейский газопровод, несмотря на крики своих прибалтийских союзников и Польши.

Если европейцы желают получать российское топливо на своих условиях, а взамен поставлять эмоциональное и финансовое "топливо" для новых антироссийских переворотов по периметру наших границ, то вряд ли это будет нам интересным. Многие эксперты полагают также, что наши западные партнеры не пойдут сейчас на подписание новых долгосрочных институциональных соглашений – в том числе и по причинам сугубо политическим. Некоторые упирают на чисто экономические факторы, усматривая долгосрочную тенденцию рынка в переходе от долгосрочных контрактов к так называемой спотовой торговле (то есть торговле небольшими объемами нефти и газа). Председатель правления Ruhrgas Буркхард Бергман, говоря о приоритетности долгосрочных поставок, отмечал еще несколько лет назад, что "либерализация энергетических рынков Европы и предоставление права свободного доступа к трубопроводной инфраструктуре привели к усилению конкуренции и расширению спотового рынка".

Что ж, в этом случае нефть и газ в Европу поставлять Россия, конечно, не перестанет. Просто чем меньше будет длительных контрактов, где были бы четко оговорены взаимоотношения между поставщиками, транзитерами и потребителями, тем больше эти поставки будут зависеть от различного рода привходящих обстоятельств. Если ситуация и дальше будет развиваться в направлении "либерализации" по-европейски, нам, возможно, стоило бы подумать о более форсированной переориентации маршрутов экспорта российского топлива в сторону динамично развивающихся рынков Южной Азии и Азиатско-Тихоокеанского региона. В этом случае Россия могла бы более активно влиять на конъюнктуру глобального энергетического рынка, в том числе и на более длительную перспективу. Это особенно важно как раз в контексте обеспечения нашей энергетической безопасности.

Переговоры Россия – ЕС все больше напоминают диалог слепого с глухим. Их формат необходимо как минимум корректировать, отдавая приоритет двусторонним консультациям либо, напротив, подключению к переговорному формату других энергоэкспортеров. А то возникает странное ощущение, будто строгое родительское собрание вызывает на ковер проштрафившегося ученика и пытается учить его уму-разуму. Одновременно навязывая ему свои правила поведения.