Сон гения рождает реализм

Почему-то термин "ретроспектива" ассоциируется с определенным подведением итогов. Не случайно живые классики тщательно его избегают, предпочитая всевозможные "персональные выставки", "внеконкурсные показы" и "антологии". Но то ж классики, старички-перестраховщики. А вот у нормального сорокалетнего мужика таких комплексов нет и в помине. Поэтому персональная выставка Анатолия Журавлева в Московском доме фотографии так и называется: "Ретроспектива".

В принципе, это совершенно справедливо. Во-первых, Журавлев – звезда 90-х, поколение перестроечной эпохи (начинал еще на знаменитой Малой Грузинской), то есть, фактически уже прошлого столетия. Во-вторых, название выставки некоторым образом отражает творческие принципы и стиль фотографа, в основе которого лежит самый что ни на есть ретроспективизм. Мастер с удовольствием использует культурное наследие былых эпох: старинные гравюры, древние статуи и прочий антиквариат. На гравюру XIX века с изображением египетских развалин накладывается современный вид того же места. В результате "Египет конца XVIII столетия, снятый в 1992 году" сохраняет приятный колониальный колорит. "Бразилия начала XIX века, фотография 1995 года" – тоже старинный оттиск, мастерски обработанный на компьютере. Под скульптурными чертами мраморного женского лица угадывается античная маска. Розовато-оранжевые разводы воды под сенью нежной зелени (из серии "Живопись" 2002 года) неизбежно вызывают в памяти поздние холсты Клода Моне. А исполненный годом позже брутальный ковер из разноцветных мазков-пятен (из серии "Пигмент") – это уже привет от американского экспрессионизма и великого Джексона Поллока. Одним словом, чувствуется, что знакомство с краткой историей искусств когда-то произвело неизгладимое впечатление на молодого фотографа. Тягу к прекрасному по достоинству оценили музеи: произведения Журавлева хранятся во многих известных коллекциях, в том числе в Государственном Русском музее. Тень европейской (и отчасти американской) культурной традиции уже более десяти лет довлеет над разумом мастера. Да и сам Журавлев проводит большую часть времени в Берлине – поближе к культурным очагам Европы.

Другое пристрастие фотографа – всевозможные окружности и шарики. Точнее, елочные шары. Легкие и прозрачные плексигласовые мячики, роскошные расписные каучуковые шары с окошечками-лицами... Это, в каком-то смысле, тоже ретроспектива. Как-никак, Новый год – главный праздник нашего детства, хотя едва ли это понимают в Берлине.

Существуют весьма достоверные сведения о том, как посредственные мастера соцрелизма "писали" достоверные портреты высокого руководства или душещипательные пейзажи с березками. Изготовляли приличный слайд, проецировали его с помощью диапроектора на холст и... обводили карандашом, а затем раскрашивали красками. Снимок служил документом, гарантией "подлинности" реалистического искусства. В наши дни, когда фотографии фактически создаются на компьютере, искусство реализма снова нуждается в "визуальных источниках". Ими могут стать рекламные щиты, лица популярных телеведущих и героини томных сериалов, фрагменты городской застройки. Но в первую очередь – произведения искусства прошлых эпох. Возможно, это единственная реальность, оставшаяся в нашей виртуализованной жизни.

Московский дом фотографии, с 15 июля по 3 сентября.