Идеальная женщина прошлого

Государственный музей изобразительных искусств им. А.С. Пушкина представляет очередной шедевр мирового масштаба – знаменитую "Антею" Пармиджанино, приехавшую из неаполитанского музея Каподимонте. Выставка одной картины продолжает серию проектов, посвященных лучшим произведениям, созданным за всю историю человека. За последнее десятилетие в Москве побывали картины Рафаэля, Джорджоне, Мантеньи. Таким образом, кураторы музея не только имеют возможность познакомить зрителей с прекрасными образцами европейской живописи, но и закрыть важную лакуну в музейном собрании – исторически сложилось так, что в коллекции ГМИИ практически нет шедевров итальянского Ренессанса. Вместе с тем шедевры эпохи Возрождения гораздо лучше смотрятся поодиночке, чем в контексте масштабной экспозиции: только полностью сосредоточившись на картине, современный зритель сможет оценить мастерство ее создателя и задуматься о сложной символике или аллегорическом подтексте, часто заложенном автором в незатейливый, на первый взгляд, сюжет.

Если покопаться в истории создания "Антеи", оказывается, что ее героиня не менее загадочна и таинственна, чем знаменитая Мона Лиза. Зачем и для кого написал эту женщину ведущий итальянский живописец позднего Ренессанса Джироламо Франческо Мария Маццола, прозванный Пармиджанино (1503 - 1540), остается неизвестным. Свое нынешнее название полотно получило лишь спустя полтора века – в 1671 г. Джакомо Барри предположил, что его великий предшественник изобразил известную римскую куртизанку Антею, которая была возлюбленной художника. Роскошный костюм дамы косвенным образом подтверждает эту версию – в те времена, как и теперь, золотые украшения, богатые ткани и ценный мех девушки, как правило, получали от своих воздыхателей. Антея поигрывает золотой цепочкой, прижимая руку к груди, явно намекая на то, что получила очередной "сердечный дар".

В то же время компетентные источники утверждают, что пресловутая Антея, как раз наоборот, была дочерью итальянского аристократа и девушкой строгих правил. Кураторы же из ГМИИ полагают, что модель Пармиджанино представляет собой собирательный образ идеальной женской красоты в жанре портрета эпохи Ренессанса, где красота женщины и ее добродетель были основными предметами изображения, а ее индивидуальность и исключительность — второстепенными.

Но "идеальная женщина" XVI столетия далека от своих ангелоподобных предшественниц. Не случайно Пармиджанино принадлежал к кругу так называемых маньеристов, чьи произведения отличались субъективизмом, а порой и психологической экспрессией, неведомым представителям Высокого Возрождения. Современники называли Пармиджанино королем торжествующего света и властителем светотени. В уравновешенной, статичной фигуре (несколько "отяжеленной" намеренно искаженными пропорциями) ему удалось раскрыть образ модели, показать накал страстей, скрывающихся под маской сдержанности. А спокойная колористическая гамма не помешала художнику передать переливы богатой золотой отделки и мягкую воздушность дорогого меха.