В центре Хомса произошел теракт

Центр Хомса. Любимое кафе (которое в прошлом году уже взрывали). Сижу за своим ноутбуком. Работаю в интернете. Иногда хватаю камеру и делаю снимки проезжающих мимо меня машин и проходящих мимо меня людей. Меня радует это оживление: года два назад город выглядел полностью вымершим. Громкий хлопок. Вчера где-то недалеко упали две выпущенные повстанцами ракеты (никто не пострадал). Многие из окружающих решили, что это еще одна. Но я знаю: при падении ракет и снарядов взрывной волны не бывает.

Заканчиваю работу. Выясняю у хозяина кафе подробности - он только что пришел из того квартала, где произошел взрыв. Действительно, взорвалась машина. Столб серого дыма от взрыва было видно из окна кафе. Особо на место происшествия не тороплюсь: вчера в этом же кафе общалась с коллегой-сирийцем, легко раненным во время второго взрыва в Хомсе несколько дней тому назад. Если рванет второй раз, то не позднее, чем минут через 20. То есть к тому моменту, как я дойду до места взрыва, вероятность второго теракта существенно снизится.

Прощаемся. На улице, что характерно, людей теперь почти нет. Масса машин, припаркованных вдоль обочин обеих сторон дороги, вмиг куда-то испарилась. Люди поспешили покинуть район, в котором только что произошел теракт. Как будто бы им кто-то дал гарантию, что теперь все теракты будут происходить только в этом районе. Минут через пять доходим до угла, там стоят какие-то мужики. Эти должны знать, где тут чего случилось. Мужики дружно машут руками в западном направлении. В конце улицы что-то явно не так: в стене дома зияют огромные черные пробоины. Мне туда.

Заминированный автомобиль взлетел на воздух рядом с жилым домом, на первом этаже которого были какие-то конторки и магазинчики. В эпицентре взрыва оказался магазинчик, торговавший косметикой. Позже я узнаю, что в этом магазине погибла женщина - то ли продавщица, то ли покупательница. Во всем квартале повылетали стекла. Обычно именно они становятся основной причиной большинства ранений при теракте. Встречаю знакомого, его сын тоже пострадал от осколков вылетевших стекол, но отделался достаточно легкими порезами.

Вокруг около десятка искореженных машин. Одна из них лежит на боку. Другие очень сильно обгорели: их пришлось тушить подоспевшим пожарникам, благо, пожарная часть находится метрах в 200 от места происшествия. От машины-убийцы, за рулем которой, по всей видимости, сидел камикадзе, осталось небольшое количество каких-то гнутых труб и пара колес. Все крупные фрагменты собрали и погрузили на платформу грузовичка с подъемным краном. Масса мелких частей взорвавшегося автомобиля разлетелась по достаточно большой площади: некоторые из них я нашла на расстоянии примерно в 100 м от места взрыва. В асфальте на месте взрыва зияет дыра. Непроизвольно сравниваю ее с виденными мною ранее воронками: она больше той, которая остается после взрыва напичканного взрывчаткой пакета, но меньше тех, которые мне приходилось видеть раньше при взрывах автомобилей...

С балкона соседнего здания меня зовет еще один мой знакомый. Почему-то понимаю, что он имеет отношение к дому, в котором находится. Прохожу за угол, по дороге снимаю окровавленные осколки стекла на асфальте. Так и есть: квартира, в которую меня пригласили, принадлежит бабушке моего приятеля. Пожилая женщина в шоке, ее уложили на кровать в квартире соседей. В квартире все вверх дном. Серьезно пострадавших в семье моего знакомого нет. Выхожу на улицу, хозяевам и без меня забот достаточно. Опять битое стекло. Много битого стекла. Везде битое стекло. Из прорвавшихся шлангов в разные стороны бьют противные струйки.

Военные просят не подходить близко к наиболее пострадавшему зданию. В любой момент сверху что-то может свалиться на голову. Объясняю, что отдаю себе отчет в том, что делаю. Пробираюсь. Тут тоже полно моих знакомых. Спрашиваю, что к чему. Внутри здания кто-то невидимый разбирает завалы. Ребята периодически выкидывают какие-то обгоревшие доски, обуглившиеся диваны и т.п. Еще через несколько минут привозят каталки: нашли тела двух погибших...

Толпа зевак пытается снести и нас с нашими камерами, и медиков. Военные периодически рычат на зевак, безрезультатно требуя от тех, кто тут не занят делом, отойти подальше. Пытаются гонять и меня. Я рычу в ответ, что тоже тут работаю. Рассредоточенные в толпе знакомые заступаются. Выполняю хитрый маневр и занимаю позицию по другую сторону от носилок. Теперь меня и толпу разделяют медики. Если бы не догадалась передислоцироваться, ничего бы не сняла. Из полуразрушенного дома выносят два тела в пластиковых пакетах. Увозят в больницу - она метрах в 200 от места взрыва. Поднимаюсь на балкон еще одного здания. Оно находится слева от эпицентра взрыва. В квартирах беспорядок. Но все домочадцы целы. Сейчас это самое главное.

Перед возвращением в Дамаск захожу в больницу. Уже привычно спускаюсь в подвал. Тут во время массовой гибели людей на время складывают прямо на полу тела погибших. Два "знакомых" тела в пакетах, которые выносили из пострадавшего здания при мне. На каталке тело еще одного парня. У несчастного чем-то буквально перерезана нога чуть выше ступни. При мне врачи составляют заключение о причинах смерти. Я их не слушаю, стараюсь быстрее закончить с фотографированием: сейчас сюда могут прийти родственники погибших. Четвертая погибшая - та самая женщина - находится где-то в других помещениях. Сюда же, в подвал, приносят пятое тело: этот человек погиб не при взрыве. Он стал жертвой выпущенной повстанцами ракеты в другом районе многострадального Хомса.

Еду в Дамаск. По дороге получаю сообщение с новостью: только что в освобожденной сирийской армии Маалюле погибла съемочная группа ливанского канала "Аль-Манар" в составе трех человек. Смерть - она в разных местах. В Хомсе она сегодня на журналистов не охотилась.