Съемки в сериалах – не всегда путь к популярности

Сергей Варчук стал знаменитым после фильма "Не могу сказать "прощай". Однако после раннего успеха актер надолго исчез с экранов. Сейчас режиссеры более благосклонны к нему: за последнее время Сергей Варчук снялся в сериалах "Графиня де Монсоро", "Золото Югры", "Воровка". В подмосковном Протвино закончена работа над новым сериалом "Тайный знак", про некую тоталитарную секту, действующую в местной школе. Роль милиционера Скворцова досталась Сергею Варчуку. Кроме того, актер является ведущим программы "Служба спасения" на канале НТВ.

"Yтро": В каком-то интервью Вы говорили, что после фильма "Не могу сказать "прощай" Вам предлагали играть "телогреечных" героев – бригадиров-комсомольцев. Мне кажется, что сейчас Вам тоже предлагают играть героические роли, но теперь Ваш герой в костюме и при галстуке. Вас не смущает такая одноплановость предлагаемых ролей?

Сергей Варчук: Вообще, конечно, смущает. У меня были роли, где я пытался уйти от этого стереотипа, но, к сожалению, режиссеры не замечали это и не очень использовали. У меня была музыкальная комедия, я пробовал себя в этом жанре. Была острохарактерная роль в короткометражке "Мостик", которая в Германии получала призы на международном фестивале короткометражных фильмов. Но как-то это все проходило мимо. Режиссерам проще, когда они видят, что стереотип есть какой-то определенный у артиста. Они видят: не надо работать, есть артист, данность, фактура и опыт таких ролей. Это проще.

"Y": Как Вы думаете, в сериалах есть место творчеству или скорость съемок важнее?

С.В.: Все-таки нужно различать: сериал – это ближе к кино. Сейчас это поняли, и сериалы стали снимать по законам кино. Новая работа, которую мы сейчас закончили, – это сериал "Тайный знак". Снимал Борис Валентинович Дуров, режиссер, с которым я начинал работать, мой крестный папа в кино. Двадцать лет назад в том же самом городе Протвино мы снимали "Не могу сказать "прощай", а в этом году снимали "Тайный знак", восемь серий. Мы снимали уже ближе к законам кино, и времени на съемку сериала отдается все больше и больше. Продюсеры стали понимать, что если хочешь снять хорошее кино, нужно больше денег тратить.

В "мыльной опере" все гораздо сложнее. Там условия павильона, где за смену нужно снять чуть ли не серию в день. И ты должен уложиться, потому что павильон ограничен временем: строгий рабочий день. И там – да, наблюдалась нехватка времени, и гонка была, и не всегда удавалось разобрать как следует сцену и понять, что ты играешь. И потом, просто не успевали писать сценаристы. Ты не знаешь перспективу своей роли, не знаешь, какие коллизии происходят. И от этого, конечно, есть претензии – к самому себе прежде всего. Смотришь – что-то по-другому бы сыграть, что-то поменять. Когда актер не знает, что будет через три серии, трудно выстроить всю роль в перспективе. Эту сцену можно было бы сыграть более "проходно", какую-то – более тщательно. А так кажется, что каждая сцена важная, и поэтому ты каждую сцену играешь отдельно. В этом есть недостаток, но это такой жанр.

"Y": Преимущество сериала для актера – только узнаваемость зрителями и мгновенная популярность?

С.В.: Не могу сказать, что сериалы – это путь к популярности. Нет. Это путь к работе, к самосовершенствованию. Все равно учишься, все равно пробуешь и что-то делаешь. Ведь не все сериалы нравятся, и не все актеры, которые снимаются в сериалах, становятся популярными. Какой-то сериал не принимают зрители, и актеру только хуже становится.

Художественные фильмы сейчас не всегда доходят до зрителя, кроме того, их значительно меньше. Они требуют огромного количества денег и времени по сравнению с сериалами. Восемь серий "Тайного знака" снималось по времени примерно столько же, сколько фильм "Не могу сказать "прощай". Другая пленка, другая аппаратура, свет другой. Технически сложнее снимать художественный фильм, да и система проката у нас разрушена по сравнению с тем, что было. Раньше любой фильм, который снимался, так или иначе попадал на экраны кинотеатров, и уже зритель голосовал своим рублем: шел на этот фильм или не шел, нравился ему этот фильм или не нравился. Критика, кстати, "Не могу сказать "прощай" просто не замечала. Вышло несколько ругательных статей. Зато зритель проголосовал рублем, картина была кассовой и до сих пор остается популярной. По крайней мере, несколько раз в году ее обязательно показывают по телевизору.

"Y": Вы очень часто меняли театры, переходили из одного в другой. Характер строптивый?

С.В.: Я всегда уходил без скандала. Я считаю, если что-то не нравится в театре, в главном режиссере, то честнее уйти. Потому что вступать в конфликт – это разрушает прежде всего тебя самого. Есть театр, есть его хозяин, хороший или плохой, и если тебя что-то не устраивает, то нужно уходить самому, а не пытаться бороться с этим человеком. Я уходил скорее в поисках своего режиссера, своего театра, интересной работы. Каждый раз, когда я приходил в какой-нибудь театр, я приходил с желанием работать. Какое-то время чувствовал, что меня все устраивает, а потом наступало время, когда я понимал, что не все мои творческие поиски устраивали режиссера. Я считал, что честнее уйти, и искал дальше.

"Y": Нашли свой театр?

С.В.: Нет, не то чтобы я нашел свой театр. Просто понял, что искомое найдено – не важно, в каких стенах и как этот театр будет называться. Лишь бы мне было интересно в нем. Это самое основное. Спектакль "Койка" абсолютно меня устраивает по возможности пробовать себя в каком-то новом качестве. Здесь есть возможность резко меняться. Как актер мхатовской школы, я привык выстраивать роль подробно, постепенно, а здесь – яркая форма, требующая резких смен состояний, образов. Мне как актеру это было безумно интересно. И до сих пор интересно постигать это. Я не считаю, что освоил все до конца. Это помогает мне потом и в телевизионных проектах. Здесь набираешь, здесь пробуешь. Потом какую-то одну грань берешь в сериал и воплощаешь, развиваешь, реализуешь ее и пробуешь совершенно другой характер.

Я понял, что быть свободным художником – большая ответственность. Страшно, что ты окажешься никому не нужным, тебя забудут. С другой стороны, это возможность пробовать себя. Много лет назад в Москву приезжал Дюссельдорфский театр, и актеры были удивлены, как это в нашем репертуарном театре можно проработать всю жизнь. Ты же останавливаешься. С одним и тем же режиссером работаешь, он ничего нового тебе не дает. Ты знаешь все его приемы, ходы и выходы. В западной системе ведь нет как такового репертуарного театра. В основном актеры работают по контракту с разными режиссерами. Чему-то у одного режиссера научился, чему-то у другого. В результате актер растет. Поэтому быть свободным художником хорошо, но в то же время опасно и страшно. Бывают моменты, когда нет работы, никто не приглашает. А потом начинается другая работа, и понимаешь, что ты сам себе предоставлен и есть право выбора.

"Y": Передача "Служба спасения" на НТВ – это ведь не первый Ваш опыт работы на телевидении?

С.В.: Я примерно год вел программу "Фото-клуб" для регионального телевидения. Потом мне предложили вести на ТВ-6 программу "Место происшествия". Потом программа благополучно умерла. Но на ТВ-6 я засветился, и потом мне предложили вести "Дорожный патруль. Расследования", это была еженедельная программа. И когда Александр Олейников перешел на НТВ, то мне предложили попробоваться в "Службу спасения". Я только когда начал работать на НТВ, узнал, что московская Служба спасения не финансируется никакими государственными структурами. Это организация, которая существует за счет самоокупаемости. Делать столько много для города – и ничего не получать ни от города, ни от правительства... Люди не знают, что никакого отношения к МЧС московская Служба спасения не имеет. Мало того, по примеру Москвы организованы подобные службы в других городах, создана Конфедерация служб спасения. Я считаю, нужно трубить о том, что такая служба остается без поддержки. Оборудование стареет, люди работают за небольшую зарплату. С одним человеком четыре часа вели беседу, чтобы он не кинулся с моста, другого просто за ноги поймали, когда он из окна выбрасывался, и человек остался жив. Милиция боится с такими связываться. Нельзя умалчивать, что эта служба существует сама по себе.

"Y": У Вас есть работы в кино, в театре, клипы, рекламные ролики. Есть предложения, от которых Вы можете принципиально отказаться?

С.В.: Последнее предложение, от которого я отказался, – это когда мне позвонили и спросили: "Как Вы относитесь к эротическому кино?". Никак не отношусь, я никогда в таких фильмах не снимался. Если это высокохудожественно, на уровне "9 с половиной недель", то почему бы и нет, но когда я прочитал сценарий, оказалось, что это откровенная пошлятина и порнуха. Естественно, я сказал, что в таком проекте я не буду участвовать. Фильм потом вышел, кассеты продавались. Там снялись какие-то узнаваемые актеры, но это право их выбора.

Поверьте, что каждый раз, когда соглашаешься, значит, что-то ты там увидел. Если не получилась картина, это беда. Джигарханяна обвиняют в том, что он много снимается. Правильно он ответил: "Во-первых, это моя профессия, во-вторых, я должен зарабатывать деньги и кормить семью". Иногда соглашаешься ради денег, когда совсем уже плохо. Но каждый актер отвечает только за себя. В самые тяжелые времена я работал дворником. Ничего в этом зазорного нет. Это честнее, чем сниматься просто ради денег. Все-таки мы мужчины и в состоянии заработать что-то своими руками, если уж совсем будет плохо. Хочется сохранить честное отношение и к профессии, и к работе.

Спектакль "Койка" с героем нашего интервью можно увидеть 28 ноября и 17 декабря на сцене Большого Концертного Зала "Академический".