Поиск души в сортире

Предлагаемый читателю роман стоит особняком в творчестве французской писательницы, волею судеб прожившей несколько лет в Праге и проникшейся духом чешской культуры вплоть до воссоздания его в литературной форме. Главный герой романа – дворник Прокоп Поупа, пария, политический изгой, в прошлом – преподаватель литературы. Он пытается отыскать свое место в мироздании, сидя в сортире со сборником поэзии в руках.

Двор Прокопа Поупы, так же как и его сортир, описаны с тем смаком, который характерен для славянского восприятия жизни: высочайшее и возвышенное следует искать в самом низменном, убогом и стыдном. На потолке главного помещения квартиры прихотливо и произвольно разрастается "штукатурный лотос" – пятно сырости, образованное протекающими трубами. Лотос символизирует скрытую, таинственную и неуправляемую жизнь материи, а также созерцательный поиск смысла существования. Сортир предстает как символ глубинного очищения, физиологического и духовного, а также смирения пред фактом собственной богомерзкой природы и, соответственно, обретения высшего прозрения и мудрости. И не подумайте, что я издеваюсь, ибо в романе мадам Жермен нет ни малейшего намека на иронию.

Реминисценции русской классики, явное присутствие прозы Кундеры, а также хорошо уловимый дух пражского андеграунда весьма оживляют повествование, поскольку являются тем необходимым элементом, который хоть как-то привязывает текст к культурно-исторической конкретике – к тому, что принято считать плотью и кровью литературы. Ибо роман мадам Жермен на самом деле лишен той жизнетворящей яркости и сочности, ради которой только и стоит читать литературу, претендующую на сколько-нибудь высокий художественный уровень. Роман пытается быть чистым продуктом, эссенцией духовности, рафинированным силуэтом внутреннего поиска, которому претит сюжетная динамика и мешает историко-событийный фон.

Событийный ряд весьма беден: дочь Прокопа от первой, брошенной, жены, влюбилась, а потом, обезумев от несчастной любви, перебила горшки с цветами. Сын его уехал жить в Англию вместе с матерью – второй женой Прокопа, бросившей его. Эти происшествия являются поводами для многословных и велеречивых рассуждений и размышлений о Боге и, разумеется, безмерности. Пиковый момент в развитии текста – рукопись пана Славика, странного соседа Прокопа, обладающего внешностью циркового борца. Рукопись посвящалась ангельской, смиренной и любящей душе Пса, его единственного за всю жизнь друга: "Иногда Пес внезапно поднимал голову, наставлял уши и вслушивался, хотя, казалось бы, никаких оснований для повышенного внимания не было. Он чуял присутствие незримого, которое я не был способен ощутить, но о котором благодаря ему догадывался". И так далее, в том же духе...

Великолепный "штукатурный лотос" в сортире Прокопа Поупы и, в особенности, рваное шерстяное одеяло, свисающее с потолка и отделяющее унитаз (место медитации) от внешнего мира, поначалу придают специфический колорит роману, действие которого происходит (как будто) в конкретном городе Праге. Однако вскоре убеждаешься, что лотос в уборной – не что иное как ненатурально изображающий натуральность антураж в тексте, посвященном вечным человеческим ценностям. Каковых, по моему глубокому убеждению, не существует.

Вопреки политкорректным глобалистским тенденциям миропонимания, рискну утверждать: общечеловеческие ценности – это либо голая абстракция, либо, в более умелых и практичных руках, попытка приписать собственным национальным ценностям статус всеобщих путем помещения персонажей в заведомо условные, экзотические декорации. Посмотрите любой голливудский фильм на историческую тему, и вы поймете, о чем я говорю: персонажи действуют в них согласно американским поведенческим моделям, однако яркий антураж сбивает с толку, разрушая связь стиля поведения с породившей его средой.

Вероятно, мадам Жермен подразумевает, что идеальный человек занят поисками смыслов существования. О'кей. Но почему именно в Праге, а не в Париже, в Перу или на Мальдивах, если о пражских событиях и о самой Праге из ее книги мы узнаем ровно столько же, сколько о войне за Фолклендские острова или об архитектуре Бразилиа? Короче говоря, роман попросту скучен. Он не интересен ни как свидетельство уникальности чешской культуры, ни как живописание духовного поиска, поскольку духовный поиск – прерогатива индивидуального, особенного, неординарного человека. Прокоп Поупа не может быть особенным по определению, поскольку особенность проявляется в отличиях от среды, но где же увидишь отличия, если среда – это всего лишь наспех намалеванные декорации?..