Омар Хайям воровал коврики из мечетей

Сегодня мир празднует день рождения Омара Хайяма (1048-1122). В 55 странах по инициативе иранских посольств будут проведены торжественные церемонии. На родине поэта, в городе Нишапур (провинция Хорасан) в школах пройдут дни Хайяма – ученики будут читать его четверостишия о любви, дружбе и поисках смысла жизни. А во дворце культуры у подножия гробницы творца "Рубайят" соберется Международная конференция хайямоведов, поэтов и математиков.

Интересно, как бы отнесся к такой шумихе сам Омар Гийясаддин Абу-ль-Фатх ан-Нишапури? Вряд ли серьезно. Не очень-то он ценил ни день, ни сам факт своего рождения:

Добровольно сюда не явился бы я,
И отсюда уйти не стремился бы я.
Я бы в жизни, будь воля моя, не стремился
Никуда. Никогда.
Не родился бы я.

Арабские исследователи больше пишут о нем как о выдающемся математике и астрономе, чем как о поэте. Действительно, на вопрос о том, можно ли назвать Хайяма-стихотворца правоверным мусульманином, вряд ли будет однозначный ответ. И дело здесь не только в вине. Например, в одном из своих рубаи великий насмешник, чей юмор за века нисколько не потускнел, описывает, как он украл из мечети молитвенный коврик.

Поэт не раз высказывал сомнения в существовании загробного мира ("Никто не встал из гроба, и все истлели там"), необходимости религиозных законов ("Пренебреги законом, молитвой и постом, зато делись, чем можешь, с голодным бедняком") и обрядов ("Не лучше ли за кубком тебе всю мысль отдать, чем тупо пред михрабом поклоны отбивать?"), а то и прямо оспаривал догматы ислама.

Я пьян, и в том дурного не вижу ничего:
Аллах карать не может за пьянство никого.
Ведь он же все предвидел, когда меня творил:
Могу ль не оправдать я предвиденья его?

Как! Тысячи ловушек расставив вдоль дорог,
За каждый шаг неверный грозит нам карой бог?
Все в мире неизбежно, всем движет твой закон,
Не будь твоей здесь воли, как я восстать бы мог?

Поэтому последователи ислама хоть и гордятся гениальным персом, но несколько смущаются, когда речь заходит о большей части его поэтического наследия. Есть и другие трудности, касающиеся изучения Хайяма-поэта и общие для всех историков: за время, прошедшее с момента его смерти до появления древнейшей известной рукописи (XV в.), творения самого вольнодумца обросли большим количеством приписываемых ему подражаний. Сейчас только за 66 рубаи достоверно можно ручаться, что они принадлежат перу мастера, все остальное – из области догадок.

В философии Хайям был материалистом, последователем Аристотеля и Ибн Сины (Авиценны). Как математик написал несколько трактатов, из которых до нас дошли "О доказательствах задач алгебры и алмукабалы" (систематическое изложение решения уравнений до третьей степени включительно) и "Комментарии к трудным постулатам книги Евклида", которые содержат оригинальную теорию параллельных прямых. Но все это, в сущности, могли сделать и без него. И лишь в стихах опередил мастер свое время:

"Ад и рай - в небесах", - утверждают ханжи.
Я, в себя заглянув, убедился во лжи:
Ад и рай - не круги во дворце мирозданья,
Ад и рай - это две половины души.