Безумные женщины Билла Мюррея

Кажется, со времен "Трудностей перевода" Билл Мюррей так и не вставал с дивана. И выражения лица не менял. И не надо. Ведь хорошо сидит! Чарли Чаплин ходил хорошо, Мэрилин Монро под вентилятором хорошо стояла, а Билл Мюррей сидит. Коронная посадочка у человека.

В новом фильме Джима Джармуша Мюррей играет сильно постаревшего и потускневшего американского донжуана. Зовут его подходяще – Дон Джонстон. В один прекрасный момент от Джонстона ушла очередная женщина, зато пришло письмо. Напечатанное на розовой бумаге красными чернилами. На штампе был дятел, а в письме – рассказ о сыне, который родился у героя 19 лет назад, а теперь отправился по городам и весям искать своего папочку. Подписи и обратного адреса не было.

Дон прочитал письмо и сел на диван. Он бы и лег на диван, но по неосторожности показал розовую бумажку своему эфиопоамериканскому приятелю Винстону. У Винстона было три работы, пятеро детей, страсть к детективным историям и масса неизрасходованной энергии. Через некоторое время он заставил Джонстона подняться с дивана, написать список и навестить четырех женщин (уж сколько вспомнил), с которыми старый ловелас расстался 20 лет назад.

К каждой Джонстон являлся с букетом розовых цветов, уныло глядя в глаза, говорил, что случайно проходил мимо, спрашивал про детей и пишущую машинку – искал улики. Не меняя выражения лица, он облетел полстраны, один раз проснулся в постели с бывшей любовницей, один раз – в кукурузном поле с подбитым глазом и не один раз – в гостинице с телефонной трубкой из которой доносился энергичный голос Винстона. А потом приехал домой и сел на диван. Потому что устал. Очень давно устал.

Нашел ли то, что искал, Дон Джонстон, и, главное, что он искал – вопросы, безусловно, важные, но каждый на них ответит в меру своего разумения после просмотра картины (просмотр обязателен). Пока могу сказать лишь одно – они нашли друг друга. Я имею в виду Джима Джармуша и Билла Мюррея. Всю жизнь Джармуш делает кино о неприкаянности. О людях, заблудившихся в пространстве и времени, о не слышащих друг друга собеседниках, об одиноких путешественниках, о дороге без конца и начала, о времени без прошлого и будущего. Это всегда очень смешно. Не всегда понятно почему, но очень смешно. Поверьте – "Сломанные цветы" заставят вас смеяться. Хотя фильм, конечно, грустный. Билл Мюррей тоже грустный. Грустный одинокий человек с всклокоченной поредевшей шевелюрой и каменным выражением на обвисшей физиономии. По сравнению с Биллом Мюрреем Шварценеггер – мистер "резиновое лицо", Джим Керри практически. Только они не смешные. А Мюррей смешной. Унылый такой, неподвижный, но смешной. Там, где Джиму Керри пришлось бы ушами натягивать нос на подбородок, Мюррей еле заметно поднимает бровь. А оно и достаточно.

И Мюррей и Джармуш играют нюансами, играют ювелирно точно. Джармуш вообще обладает каким-то феноменальным чутьем на абсурд. Самую бытовую, наиобычнейшую, наибанальнейшую ситуацию он способен в два счета сделать абсурдной и оттого невероятно смешной. В "Сломанных цветах" веселит и портрет умершей собаки, и отварная морковь на тарелке, и борьба с курением, которую ведет с Винстоном его крошечная дочь (в конце концов, Винстону удается убедить девочку, что он курит не табак, а травку). Не менее гениально Джармуш придумывает типажи и характеры. Одна галерея бывших любовниц Дона Джонстана чего стоит – дамочки, как на подбор, одна другой безумней. Дизайнерша туалетов (в сантехническом смысле слова) сменяется дамой, говорящей с животными, байкерша-истеричка – мумиеобразной продавщицей недвижимости. И живописные все, вкусные. И, если задуматься, очень не зря, наверное, Джармуш собрал такую компанию. Он ведь старый коллекционер одиночества, он знает, насколько разным оно бывает.