Курс рубля
- ЦБ РФ выступил с важным объявлением о курсе доллара и евро
- Аналитик Антонов назвал предел падения рубля в 2024 году
- Что будет с долларом: бежать в обменники сломя голову рано
|
Как сообщает кельнская газета "Экспресс", "связующим звеном" в генеалогическом древе является их прадедушка Обама. Информации о новом родственнике сенатора пока немного. Известно, что Экири переехал в Германию еще в 1992 году. Там он женился, сейчас у него трое детей. В 2001 г. он стал гражданином ФРГ. По образованию он программист, однако сейчас не работает, хотя не теряет надежду найти новое место.
О своем родстве с кандидатом в президенты США Экири Обама узнал совсем недавно. Но повидать своего знаменитого родственника он смог только издалека. Произошло это во время визита сенатора в Германию на прошлой неделе. В Берлине он выступил с речью. Послушать темнокожего сенатора пришли около двухсот тысяч жителей столицы. Среди них оказался и Экири Обама, который ради такого случая даже надел специально купленную за €10 футболку с надписью "Барак Обама - 2008".
Экири, несмотря на сильное стремление пообщаться с Бараком, и сам толком не знает, как бы стал объясняться со своим американским родственником при встрече: он прекрасно владеет немецким, но почти не говорит по-английски. Из-за этого Экири практически ничего не понял из речи брата, да и не пытался этого сделать. По его словам, ему было достаточно того, что видит сенатора. Экири надеется, что к моменту следующей встречи его будут называть уже родственником американского президента.
У сенатора достаточно сложная история семьи. Отец Барака погиб в 1982 г. в автокатастрофе, когда Обаме был 21 год. Мать Обамы Энн Данхем долгое время прожила в Индонезии со своим вторым мужем Лоло Соетори. Она скончалась от рака через несколько месяцев после публикации первой книги Барака Обамы "Мечты, унаследованные от отца" в 1995 году. Всего у него нынешнего кандидата в президенты шесть братьев и одна сестра. Все они, кроме брата Малика, проживают сегодня на территории США и Великобритании.
Брюссель знает, чего хочет