Возвращение театра

Напомню историю вопроса. В 2006 г. прежний чиновник в упомянутом комитете, Сергей Худяков принял решение об увольнении худрука ШДИ с занимаемой должности, руководствуясь несколькими соображениями.

Первое касалось использования построенного и подаренного московскими властями помещения Театра Васильева на Сретенке, 19. Дело в том, что значительный по площади, оборудованный по последнему слову техники на тот момент (конец 1990-х) театр, по мнению столичных чиновников, использовалось крайне "неэффективно". Действительно, театр-студия Васильева в маленьком подвальном помещении на Поварской, 20, где мэтр творил с 1987 г., по-прежнему оставался пристанищем его уникальной школы, и там спектакли игрались гораздо чаще, чем на Сретенке.

Возникал резонный вопрос: Москва вложила огромные деньги в помещение, да еще в таком "жирном" месте, а наш театральный деятель относится к этому факту небрежно. Это при том, что режиссеров в стране тысячи, а Васильев, понимаешь, такой один и дохода от него ноль.

Но тем, кто видел постановки на обеих площадках ШДИ, не стоит объяснять разницу между камерной студией и огромной сценой. На Поварской Васильев создал вещь в себе, артефакт современного искусства, в зрителях-то особо не нуждающийся. У него не классический репертуарный (и тем более не антрепризный) театр, а именно школа, мастерская, откуда выходят великие произведения искусства. Васильева не интересует касса, количество мест в партере, удобные кресла и прочие коммерческие условия существования привычного театра. Так существуют многие студии, особенно начинающие, но единицы получают мировую известность, и от России среди первых тут как раз ШДИ.

Еще одна особенность Васильева – он буквально годами ставил всего несколько, по пальцам перечесть, своих знаковых спектаклей. Вот вам и вторая претензия бывших культчиновников. Процесс постановки был бесконечным, потому что актеры ШДИ жили в своем театре буквально, а не метафорически. В промежутках между репетициями и тренировками (многие упражнения в ШДИ, например искусство восточных единоборств, иначе и не назовешь, тем более что преподавали там реальные мастера дисциплин), актеры создавали семьи и рожали детей, заканчивали институты, уходили сниматься в рекламе и сериалах. Кому-то основатель Школы смог выбить квартиру, кто-то жил там же, на Поварской – в общем, было ясно, что это не театр в привычном понимании, где "служат" и который начинается с вешалки и кончается в буфете, а особый, васильевский, мир, где он Демиург.

Отсюда и ни с чем не сравнимая обстановка в пространстве театра, где зритель мог видеть во время импровизированного антракта, что спектакль никогда не прерывается, его основатель тут же сидит и наблюдает за вашей реакцией. Отсюда и определенная ревность главного режиссера – многие его ученики, чтобы сниматься для заработка, конфликтовали с Васильевым и были вынуждены покинуть Школу, хотя за ними в среде профессионалов так и остался шлейф "васильевского актера" (Н.Чиндяйкин, Н.Коляканова., Н.Тюнин и другие).

Если артист хотел работать у Васильева, он выключался из театрально-тусовочной жизни, становился буквально отшельником и превращался в инструмент режиссера. В том и секрет: мастер создавал свои спектакли как бы для себя (и для участников), как образцы чистого, отточенного мастерства, а вовсе не как шоу для нашего с вами развлечения.

И именно в этой манере рождалось то, что может по-настоящему не столько развлечь (а это, само собой, всегда присутствовало), но стать художественным откровением. Поэтому имя режиссера было одним из немногих узнаваемых русских имен в мире, ШДИ получила заветный статус "Театра Европы", и Анатолию Александровичу пришлось хлопнуть дверью, после того как у него отняли "дом на Поварской".

Как и всякого гения, его буквально рвут на части в любой точке планеты, но после отъезда Васильева из страны в июне 2007 г. в Москве остались практически нищие преданные ученики, которым ни жить, ни играть стало негде, несмотря на то что оба помещения так или иначе использовались по назначению. Гигантское, хоть и бестолковое помещение на Сретенке могло лишь сдаваться под какие-то разовые сторонние проекты, идею ШДИ как некоего театрального монастыря там воссоздать нельзя было изначально. После демарша основателя студия на Поварской превратилась в "Открытую сцену", пост худрука занял любимый ученик мастера и прекрасный актер Игорь Яцко, но все эти годы было понятно, что в отсутствие Васильева не то что прежнего, а какого-либо внятного уровня вообще достичь нереально.

Порочный принцип советской системы – "незаменимых нет" – превращает культуру в ширпотреб. Эта простенькая мысль вводила прежнее московское руководство, заточенное под монетизацию площадей, в ступор, несмотря на первоначальный благородный порыв бывшего мэра, которому объяснили, что такому человеку, как Васильев, негоже ютиться в каком-то подвальчике. Но, чтобы пережить наличие одного владельца у двух дорогостоящих помещений, пускай даже и самого известного из театральных режиссеров страны, великодушия уже не хватило. Культур-мультур, понятно, а денежки счет любят.

Новое московское руководство довольно быстро осознало, что ошибку предшественников необходимо исправить, за что стоит поблагодарить собянинский кабинет. Уговаривать режиссера пришлось всем миром и на самом высоком уровне, а это серьезный удар по самолюбию чиновников. Вначале с Васильевым поговорил министр культуры Авдеев, получив принципиальное согласие вернуться. Затем столичный комитет по культуре пообещал все помещения вернуть, а худрук вроде бы согласился, но с условием, что работать будет только на Поварской. А там за эти годы очень многое поменялось, некоторые новые проекты придется попросту закрыть. К тому же налицо конфликт между прежней и нынешней администрацией и частью труппы. В общем, как известно, ломать не строить, а во что выливаются споры между режиссером и труппой, мы могли наблюдать совсем недавно на примере развала Театра на Таганке. Если нечто подобное произойдет в ШДИ, мы окончательно потеряем надежду на возрождение уникального культурного явления, каким была и пока еще остается школа Васильева.

Хотя ошибки исправлять никогда не поздно, важно это делать вовремя. В нашем случае все зависело от банальной политической конъюнктуры: не уволь президент Лужкова, мы бы навсегда потеряли один из столпов отечественного театра. А неприятнее всего в этой истории то, что так называемая "творческая интеллигенция" абсолютно не влияет на принятие решений в той сфере, где она, собственно, и востребована, а трусливо ждет указания сверху. Слава богу, что у нынешних московских властей нормальные советники по культуре, а не только по строительству.