Европа беременна конституцией

Европа вынашивает конституцию и все никак не разродится. На прошлой неделе состоялся саммит ЕС, на котором 15 нынешних и 10 новых членов Евросоюза долго обсуждали проект основного закона, предложенный Европейским конвентом. Он вызывал очень много споров, и до его согласования, похоже, еще далеко.

Напрасно, открывая саммит, председатель Европейской комиссии Романо Проди призывал его участников "сгладить разногласия" по проекту. Все 25 жильцов "европейского дома" не на шутку схлестнулись, главным образом, по поводу того, каким весом будет обладать каждый из них в механизмах расширенного Союза. Сейчас ситуация такова, что небольшие государства имеют значительные "льготы" в плане распределения голосов и количества представителей во власти ЕС. Договор Ниццы, который вступил в силу в феврале, предусматривает, что при голосовании в Совете министров ЕС у стран будет следующий "вес": Германия, Франция, Великобритания, Италия – по 29 голосов, Испания и Польша – по 27, Румыния – 15, Нидерланды – 13, Греция, Чехия, Бельгия, Венгрия и Португалия – по 12, Швеция, Болгария и Австрия – по 10, Словакия, Дания, Финляндия, Ирландия и Литва – по 7, Словения, Латвия, Эстония, Кипр и Люксембург – по 4, а Мальта – 3 голоса. Получается, что количество голосов у Германии в 10 раз больше, чем у Мальты, тогда как население – больше в 200 раз! Т.е. каждый германский "голос" (в соотношении с народонаселением) – в 20 раз дешевле мальтийского или, скажем, вдвое дешевле испанского. Аналогичная ситуация и в Европарламенте: депутат из Ирландии или Литвы представляет 280 тысяч граждан, из Чехии – 430 тысяч, а из Германии – 828 тысяч граждан. Кроме того, раньше крупные страны имели по два представителя в Европейской комиссии, а теперь, как и все прочие, только одного.

Получается, что чем государство крупнее, тем ему обиднее. И вот Конвент, возглавляемый знаменитым французским политиком Валери Жискар д'Эстеном, предложил в конституции восстановить справедливость и установить прямую пропорцию между "весом" страны в руководящих органах ЕС и ее населением. Предложение, конечно, справедливое, но тоже проблематичное. Ведь в расширенном ЕС в шести крупнейших странах проживает 74% населения Союза, в восьми средних – 19%, а на оставшиеся 11 малых стран приходится всего 7% граждан. Возникает резонный вопрос: если голоса будут распределены "по справедливости", то кто вообще услышит этих последних? А с учетом того, что буквально на глазах крепнет дружба Германии с Францией, возникают опасения, что в ЕС не будут слышны голоса не только малых, но и средних держав. Поэтому неудивительно, что "малые и средние" еще летом, когда проект евроконституции только увидел свет, подняли бунт.

Неужели ЕС столкнулся с неразрешимой проблемой? Отнюдь нет. Более того: ему вовсе не нужно изобретать велосипед, чтобы ее решить. Der Tagesspiegel, комментируя ситуацию, отмечает, что с проблемой представительства субъектов различной величины знакомо любое федеративное государство. И в большинстве случаев оно успешно решает его путем создания двухпалатного парламента. В одну палату выборы проводятся пропорционально количеству субъектов, в другую – пропорционально численности населения. Если создать в ЕС нечто подобное, то малые страны, не нарушая справедливых пропорций представительства населения, получат возможность существенно влиять на политику Союза через создание некой "верхней палаты" или, к примеру, в результате усложнения процедуры голосования (применения схемы "двойного большинства" – от количества стран-членов и от численности населения). В общем, проблема решается, если задаться целью ее решить. Но у членов ЕС, похоже, цели иные: "малые" хотят сохранить свои привилегии, а "большие" – во что бы то ни стало их отобрать.

Однако не только "бунт малых" застопорил принятие конституции. Многим не нравятся в ней всякие федералистские "штучки", например, учреждение общесоюзных должностей – президента, министра иностранных дел. Все, конечно, понимают, что ЕС в его нынешнем виде на мировой арене напоминает амебу, у которой нет ни четкого стратегического курса, ни определенных позиций по актуальным международным проблемам, ни более-менее постоянного дипломатического "лица". Чтобы устранить эту "амебность" нужно, прежде всего, учредить должность "мистера Европа", который выступал бы от имени Евросоюза наравне, скажем, с президентом США (роль "высокого представителя ЕС", которую исполняет Хавьер Солана, слабовата для этих целей). Однако в Европе понимают и то, что введение президентского поста низведет роль национальных руководителей до уровня губернаторов. А это не по душе суверенным державам с многовековой историей.

Вообще, когда речь заходит о внутреннем устройстве ЕС – о суверенных правах, голосах (или, чего доброго, о дотациях и субсидиях), – то страны-участницы вмиг забывают об интересах единой Европы и стоят насмерть – каждый за себя. В этом, собственно, и заключается вся сложность принятия конституции ЕС. Сам же Европейский союз по уровню интеграции вполне созрел для единого закона. У него уже есть единая экономика, валюта, гражданство, худо-бедно вырабатывается общая внешняя и даже оборонная политика, не за горами и создание собственной армии. Не хватает только конституции. Для чего не хватает? Для того, о чем не принято до сих пор говорить по соображениям политкорректности, – для образования единого Государства европейского. Эти разговоры многим не по душе.

Поэтому неудивительно, что у проекта конституции немало противников. В их числе оказалась и английская королева. Она опасается евроконституции, поскольку та может ограничить ее власть. Советники королевы сейчас всячески стремятся узнать мнение не только правительства, но и независимых экспертов о европейском законопроекте: насколько он опасен для монархии? Как стало известно The Daily Telegraph, во Дворце опасаются, главным образом, статьи 10-й проекта, которая гласит: "Конституция и законы, принятые органами ЕС в рамках предоставленных им полномочий, имеют приоритет перед законодательствами стран-членов". Получается, суверенная власть самой королевы Великобритании – вторична по отношению к каким-то законам, принятым где-то на материке! За королевские опасения тут же ухватились "евроскептики", которых в Британии предостаточно. Так, парламентарий-лейборист Фрэнк Филд заявил: "Замечательно, что Дворец наконец-то повел себя мудро", поставив под сомнение целесообразность принятия евроконституции, поскольку она низводит роль королевы до "почетного главы совета графства". Более того, он считает, что "если конституцию примут в ее нынешнем виде, изменится природа Европы: вместо стран-членов появится организация, отобравшая у них законодательные права и способная действовать как единое государство". Конечно, печальная перспектива для монархии.

Однако министров Ее Величества ни природа Европы, ни 10-я статья не беспокоят. По одной простой причине: ничего принципиально нового эта статья в "природу" не привносит. Министры утверждают, что сама по себе она не означает передачи власти ЕС, а просто фиксирует в письменной форме то, что ранее было неписаным правилом. Действительно, еще в 60-е годы Европейский суд (присвоивший себе право толковать договоры о Европейских сообществах) в ряде своих решений признал приоритет права Сообществ над национальным правом (в тех вопросах, которые переданы в их компетенцию). Вот тогда-то и состоялось определение "природы" ЕЭС/ЕС как наднациональной организации. А теперь этот факт предполагается всего лишь признать в евроконституции.

Как бы то ни было, Тони Блэр пообещал сохранить остаток британского суверенитета: он сказал, что будет сопротивляться любой попытке лишить Британию права вето в вопросах налоговой и внешней политики. Звучит, конечно, малоутешительно, но все-таки обнадеживает.

Утрата суверенитета не устраивает не только старых, но и "молодых" членов ЕС, которые только недавно освободились от власти другого союза – советского и социалистического. Но ничего не поделаешь, требуется "добровольное делегирование суверенных полномочий наднациональным органам" – это малопонятное действо является условием членства страны в большой и процветающей Европе. И поэтому спорам о евроконституции не видно конца.

Тем не менее хозяин состоявшегося саммита Сильвио Берлускони полон оптимизма. Он полагает, что проект конституции будет согласован еще до конца этого года – на декабрьском саммите ЕС в Брюсселе. "Все главы государств и правительств желают, чтобы в июне 2004 года можно было предложить гражданам своих стран текст конституции Европы", – убежден итальянский премьер. Однако граждане в любом случае не смогут напрямую выразить свое отношение к принимаемому документу: проведения общеевропейского референдума по проекту основного закона Европы не предполагается.

А народ, кстати, уже очень интересуется тем, что за новшество ему собираются преподнести европейские политики. Так, во время проведения октябрьского саммита ЕС в Риме на улицы Вечного города вышли (помимо 70 тыс. антиглобалистов) около 250 тыс. трудящихся, несогласных с тем, что при составлении конституции не учли их мнение.