Виктор Борцов: Малый театр надо переименовать в "Современник"

Незадолго до юбилея корреспонденту "Yтра" удалось встретиться и побеседовать с Виктором Андреевичем.

"Yтро": Виктор Андрееевич, как вы отметите ваш юбилей?

Виктор Борцов: Я буду в этот день играть в Кирове спектакль "Волки и овцы", а на другой день сяду в поезд и поеду домой.

"Y": А обычно как отмечаете?

В.Б.: Я отмечаю свои дни рождения так же, как и все. Во-первых, я летний, и всегда день рождения на гастроли приходится. В театре в это время будут играть англичане, ну какой юбилей? На будущий сезон пообещали сделать бенефис, афишный спектакль. Надо к этому проще относиться. На жену-то все не свалишь: банкет и т.д. А потом возраст уже такой. Хотя вот Татьяна Петровна Панкова весь свой юбилейный вечер после спектакля простояла, я уже так спектакль не простою. А она не села даже…

"Y": Виктор Андреевич, сколько лет вы служите в Малом театре?

В.Б.: Скоро будет уже 50 лет. Я пришел сюда в 1957 году.

"Y": В какое время актеру легче жить - раньше или сейчас?

В.Б.: Раньше можно было с тремя-пятью рублями зайти в ВТО, а сейчас и ВТО нет, сожгли. Каждое лето мы ездили с концертами, мы знали сколько ты можешь получить, какова ставка, сколько стоит билет. А теперь все ушло. Такой вот рынок, не знаем, сколько за билет брать. Не знаем, есть ли зритель, будут ли смотреть.

"Y": Никогда не пробовали посчитать, сколько ролей было сыграно на сцене?

В.Б.: Да что вы! Огромное количество. В кино еще можно сосчитать, а в Малом очень много. А сколько вводов было! Как бюллетень, так я. Это длилось очень долго, но, во всяком случае, мне это помогло, потому что каких-то ролей противоположного плана я бы не сыграл при других обстоятельствах.

Я ведь очень рано начал играть. К шестому классу я уже играл на сцене дома пионеров. А так и сам играл, и на кухне "Сорочинскую ярмарку" ставил. В городе я был известен. Ведь не было ни телевидения, ни магнитофонов. Но был концерт - по любому поводу. Я уже в первом классе пел в концерте "До свиданья, города и хаты". В каком-то следующем классе я уже читал рассказ. И никто меня не просил и ничего не давал. Я сам все готовил. Иногда читал то, что я не понимаю. Например, политический рассказ "Тени Фонтанебло". Но и то потом один мой приятель пришел и сказал: "Ты знаешь, я тебя послушал, пришел и выучил этот рассказ. Я понял, что можно на три голоса читать".

Проблема же у меня была такая. Я был маленький, и когда я пришел в драмкружок, мне руководитель дал комедийную роль. И так я простаком, комиком какое-то время был. А потом он уехал. Я же вырос, и мне эти роли перестали давать. Просили Бориса сыграть в "Грозе", Самозванца, Незнамова. Это теперь бы я сыграл, я теперь знаю, как одеться и т.д. А тогда было сложно. То же самое было в училище. Дали сначала пару комедийных ролей сыграть, а потом Вера Николаевна Пашенная сказала: "Ну они же должны играть героев". И все. А на выпускном экзамене у меня вообще в испанской трагедии была роль, в "Звезде Севильи". Хорошая роль, очень. Но тогда я уже про Испанию все знал, все книжки прочитал. Сыграли раза четыре, а репетировали очень долго. Михаил Николаевич Гладков ставил, замечательный педагог. Тогда как раз раскрылось дело с Берией, и "Звезда Севильи" была взята специально. Многое там напоминало о том, что в жизни происходит.

И Швандю-то я получил после того, как сделал очень смешной рассказ Шолохова. Я его прочел в училище, кто-то из режиссеров увидел и говорит: "Да что ж мы его во фрак-то? У него ж кровь другая!". И так я сыграл Горецкого, Швандю, Валерьяна в пьесе "Перед ужином". А поначалу так мальчиков, школьников приходилось играть. Нам с Юрой Соломиным дали хорошие, большие роли - дублировать. Из-за этого и попали наверное в театр. Пьесу пробила комсомольская организация к очередному фестивалю молодежи и студентов. Поставил ее А.Гончаров. И эти роли играли сначала Коршунов и Подгорный. А мы были дублеры. Я играл роль Коршунова, а Юра - Никиты Подгорного. А дублеры были нужны потому, что они снимались в кино. Пьеса называлась "Когда горит сердце" по роману Виктора Кина.

"Y": Виктор Андреевич, вы по натуре человек мягкий?

В.Б.: Ну где мягкий, где не очень. Однозначно трудно сказать…

"Y": Наверняка в вашей жизни были люди, которым вы бы сейчас в ноги поклонились за то, что они для вас сделали…

В.Б.: Всех перечислить? (смеется)

"Y": Всех, конечно!

В.Б.: Ну, во-первых, руководитель драмкружка Александр Михайлович Озеров, братья Фомичевы, один из них был чтец великолепный, он в моей судьбе очень большую роль сыграл. Николай Петрович Воробьев - грандиозный был артист в Оренбурге. Он играл Силу Грознова в "Правде - хорошо…", и когда вышел фильм Малого театра, то я увидел разницу между Малым театром и Оренбургским. Воробьев, представьте себе, переиграл Федора Григорьева. Конечно, все остальные были великолепны: Сашин-Никольский, Рыжовы, Турчанинова. Ведь до Григорьева в Малом роль Грознова играл Н.К. Яковлев. Вот его было не переиграть. Эта роль его записана на радио. Но я его не застал. А, говорят, было так: играет Яковлев "Бедность не порок" - все плачут, играет Истомин - никто не плачет.

Но вернемся к вопросу. В Оренбурге я был в друзьях у Леонида Сергеевича Броневого. Ему было тогда 25 лет. Он играл молодого Ленина, Улдоса, героев. Великолепный, яркий артист. Я - человек, вертящийся около театра, - сидел у него дома (у него была маленькая комнатенка) и слушал. Я его даже считаю своим учителем по литературе. Ведь ни Шекспира, ни Блока, ни Леонида Андреева в школе не было. А он все читал, все показывал. Мне тогда около 20 было.

Потом я пришел в Малый театр, увидел Доронина, Оленева, Грузинского, Константинова. Это я нетитулованных называю. Я многим обязан Доронину. За ним весь театр ходил табуном. И он не был никакой не барин или дворянин, а он был простой парень, и не знаю сколько ему лет было, по-моему до 50 лет играл 25-летнего. В великолепной был форме. Актер - ой-ой-ой! При чем он никуда не лез, а знал он очень много, понимаете, многое видел и играл. Он очень хотел Царя Федора играть, десять лет ходил за Равенских, и даже был конфликт из-за этого всего. И если бы он сыграл Царя Федора, это был бы другой Царь Федор. Конечно, мы у них учились. Например, одном спектакле играют Любезнов и Константинов - это две противоположные школы. А спектакль ведь идет долго, много лет, и ты уже сам становишься то ли Любезновым, то ли Константиновым. Вот так!

"Y": Малый театр - хранитель театральных традиций. А что такое традиции Малого театра?

В.Б.: Это вопрос очень сложный (смеется). Я так скажу. Есть одна традиция - делать банкет после каждого ввода. Это закон, намертво. Поэтому я уже почти не ввожусь. Сейчас уж годы не те, надо успеть засветло домой и т.д. А если серьезно, то такие традиции - слово! Ведь сейчас как: сидишь в девятом ряду и не расслышал, что там на сцене говорят. Вера Николаевна Пашенная говорила: "Я купила билет на последний ряд, так будьте любезны, чтобы я все поняла, чтобы я все услышала". Сейчас нас выручает Островский. Мы были правительственный театр, чего мы только не играли, чего мы только не ставили! И был даже такой комплекс: вот в "Современнике" все лучшие пьесы, а мы с этим сидим. Выезжали на артистах. Вот, предположим, выйдет Светловидов и сыграет все что угодно. Пьеса пройдет несколько сезонов и все довольны. А пьесы Островского - это же был музей. Очень здорово играли. А сейчас пришло такое время, когда Островский стал самым современным автором. Вообще на Малом театре надо написать - "Современник".

"Y": И тем не менее современные пьесы из репертуара ушли…

В.Б.: Ушли, но придут еще… Жизнь сложная. Ведь идет сейчас везде такая чернуха, но до нас она все-таки не доходит. Не тот у нас театр. Ведь сейчас, слава Богу, мы можем поставить всего Островского. Когда Саша Коршунов принес пьесу "Тяжелые дни", чего мы только ему не говорили: что, мол, ты пьесу лучше не мог найти, ведь это и не пьеса, что ж тут вообще играть и т.д. И вдруг успех. Не можем пропуск достать. Так что не угадаешь.

Я когда маленький был, буквально жил в радиотарелке. Я Диккенса не открывал, но я его знаю всего наизусть. Все было сыграно в Театре у микрофона. А сейчас я плачу за радио, но у меня радио нет. Я бы и послушал какую-нибудь старую постановку, да не могу. А тогда, представьте, Тарханов, Москвин, Грибов - читают один и тот же монолог, для того чтобы могли сравнить, как читает этот, тот и т.д. Это все слушали. Дикторы были какие! Так уже надоела бытовая речь, что, кажется, многие люди в театр-то ходят просто послушать, как объяснялись в любви, как разговаривали.

"Y": Ну а почему бы не поставить на сцене Малого театра, например, пьесу Вампилова?

В.Б.: Во-первых, Вампилов не то что в театре, он в кино весь поставлен. Переиграешь разве Леонова? Нет, конечно.

"Y": А молодежь Малого театра справляется? Входит в нужное русло?

В.Б.: Да, сейчас театр весь на молодежи держится, они играют много, но ушло то поколение артистов. Мало их уже осталось. Вот недавно смотрел юбилейный вечер Татьяны Еремеевой. Какая актриса! А Татьяна Панкова? Ее где ни выпусти, везде великолепно! Сейчас же ведь Самойлов на сцену выходит. Во в этом сезоне у нас пошел "Старый добрый ансамбль" - современная пьеса. Думали сначала, что вообще не пойдет спектакль. Столько сложностей разных было! У меня первый раз было наказание за выбор профессии. Но попробовали выпустить на зрителя и пьеса пошла. Смотрим, спектакль оказался нужен, зрители благодарят.

"Y": Почему бы не пригласить режиссера со стороны? Вот С.Женовач поставил уже два спектакля…

В.Б.: У Женовача я пока не играл. Его Юра Соломин на свои спектакли приглашает. "Правду - хорошо, а счастье - лучше" я еще не видел. А "Горе от ума" - это профессиональная удача.

"Y": А вы часто в театр ходите?

В.Б.: Я хожу, но я сначала спрошу, что там такое. Что ж я пойду смотреть на Катерину, которая курит? Я знаю, куда пойти. Театр не умрет никогда, он может на одной стороне улицы умереть, но тут же на другой воскреснуть.