Молодые и стильные пожиратели сердец

Фото: ng.ru

Ребята с "Фабрики звезд" мучаются неделями, создавая весьма посредственный и одноразовый конечный продукт, безвкусный, как гудрон – но зритель, как говорится, хавает. Ребята с актерского курса Константина Райкина в Школе-студии МХАТ сидели взаперти три года. За это время они научились всему: петь, танцевать, кривляться и подавать театр как высокое искусство. Трудно представить, с каким аппетитом схавал бы зритель репортажи с этой "фабрики", но результат он встречает с большим восторгом. Результат трехлетних мучений – спектакль "Страна любви" по "Снегурочке" Островского, которым на этой неделе открывал свой поздний сезон московский театр "Сатирикон".

"Страна любви" – это, в первую очередь, смотр новых талантов, молодой гвардии райкинского театра. Двадцать человек – птенцов гнезда Константинова, по театральным меркам еще, конечно, желторотых, но по зрительским – в самом соку, – как могут демонстрируют свои умения и навыки. Если уж пляшут – то до перенапряжения мышц, до срыва сухожилий, совмещая силу с пластикой и выучку с талантом. Если поют – то порой оглушительно, деря глотки и напрягая связки, и в то же время – непринужденно, красиво, легко. И если уж играют – то играют. Со знакомыми комическими ужимками актерские армии труфальдино и труфальдин доказывают совершенство породы и превосходство стиля. Пластика движений вкупе с клоунскими ужимками, трагика, завоеванная комикой, и однозначно побежденная последней.

"Страна любви", со всеми ее песнями и плясками – спектакль, конечно, дипломный, но это удачный дипломный спектакль. На то и был расчет, чтобы вынести результат за пределы аудиторий Школы-студии. Большая, одновременно пустая и загроможденная, неуютная, почти не задекорированная сцена, пространство, которое сам Райкин в программке называет урбанистическим, – это пространство спектакля.

"Снегурочка" Островского, живой сказочный текст – вот что должно "освежить" пустоту декораций. Актеры, молодые, талантливые, красивые, оказавшись в этих невыносимо городских условиях, даже не играют "Снегурочку", а играют в "Снегурочку". Нарушая законы всякой театральной условности.

Если во всем мире зритель еще приходит в театр, чтобы ему рассказали и показали историю, то тут не делается никаких усилий для этого. Истории как таковой нет, нет богатых костюмов, громоздких декораций, театральных иллюзий. Всю постановку тянут на себе актеры и, надо сказать, вытягивают на уровень более чем смотрибельный, так что эксперимент вполне можно обозвать лихим.

В таких условиях зрителю приходится все время что-то дофантазировать. Чтобы сдвинутые на сцене клинышком ряды театральных кресел оказались лесом. Разложенные на авансцене куски полиэтилена – рекой. А тюлевая занавесь, куполом накрывшая сцену, – то царскими шатрами, то одеянием перевоплотившейся Снегурки, а к финалу – лужицей снега, оставшейся после растаявшей героини. Без этой свободы воображения спектакль не работает, это и есть золотой ключик, который заводит весь механизм. Идея в том, чтобы сделать театр и игру путем освобождения от непростой урбанистической действительности. И играючи переигрывать эту действительность.

Иногда они, конечно, пере-переигрывают. Центральная, например, песня, где "просо сеяли-сеяли", настолько же из реальной действительности, как "котов душили-душили". Гипертрофированность какая-то. Но все же посыл ясен, и он работает, и вообще все очень мило: молодежь, Снегурка, песни.

Песен, конечно, больше, чем Снегурочки, но и тут Райкин не изменил себе. Бусинки актерских этюдов все-таки нанизываются в единое повествовательное ожерелье. И текст, несмотря на измененное название, остается неизменен. Все та же Снегурочка (Алена Разживина) – та же, да не та, не розовощекая красавица с косою, а угловатая нимфетка с косичками, капризная школьница, со своей тайной завоевания мужеских сердец. Тут же Лель (Сергей Сотников), пастушок-певун, и, опять же, новый Лель – не просто поющий красавец, а почти эстрадный пожиратель девичьих сердец, самовлюбленно-томный, неудержимо обаятельный. Неоспоримо прекрасен царь берендеев в исполнении Сергея Кузькина. У Кузькина есть задатки будущего большого актера: в движениях, в мимике, в том неуловимом, что принято называть харизмой. Только появляясь, он играет на всю сцену, буквально приковывая к себе моментально влюбившегося зрителя.

Зрителю вообще в этой трогательной постановке есть во что и в кого влюбляться. Когда-то такие спектакли отслеживали специально, чтобы навлюбляться вдоволь в молодых талантливых актеров. Именно это и предлагает своему зрителю Райкин – влюбиться.

Как влюблен и он сам. Этим мальчишкам и девчонкам можно только позавидовать. Если им даже где-то не хватало (не хватает?) таланта или умений, их неизменно вытягивает горячая любовь преподавателя. Все двадцать его богатырей (и богатырих) равны как на подбор: молодые, красивые, поющие. И неудивительно, что в режиссерской трактовке "Снегурочка" стала "Страной любви". В тексте Островского – тишь да гладь, божья благодать, сплошное народничество и ядерная смесь православия с язычеством, которую почему-то принято считать фольклором. В истории постановки – страшная детская сказочка типа "Русалочка". У Райкина – симфония страстей в стиле рэп. Гимн любви с начиткой. Технобал правят будущие суперстарз, смешивая "ой дид-ладо" с брейк-дансом. И все это отнюдь не выглядит нарочито. Не кажется искусственным, что современная молодежь в урбанистических джунглях еще рассказывает сказочки про любовь из школьных хрестоматий. Главное – это чтобы вы, уважаемые зрители, только увидев этих ребят, поняли, до чего же они хороши. Ведь они и впрямь – хороши.

Следующие спектакли – 13, 17, 31 октября.