Александр Адабашьян: "Всю жизнь я делаю только то, что мне интересно"

"Yтро": Александр Артемович, о чем вы мечтали в детстве?

Александр Адабашьян: Одно из первых желаний было стать водителем трамвая. У папы была персональная машина, мы перемещались чаще всего на ней, поэтому поездка на трамвае или метро была экзотикой. Для того времени парадоксально. Когда я еще в школу не ходил, мы с отцом бывали в Сандуновских банях, там в бассейне был кран, очень похожий на трамвайный акселератор. Мне очень нравилось повторять жест трамвайного водителя, и я тайком смотрел, видит ли кто-нибудь, как я это лихо делаю.

"Y": Кто вы сейчас?

А.А.: В данный момент, наверное, больше актер, потому что в последнее время я снимался, но недавно работал художником - закончил иллюстрации к книжке. По одному моему сценарию сейчас снимается кино в Петербурге. Там я также один из художников-постановщиков и играю небольшую роль.

"Y": Вы благодарны судьбе за то, кем вы стали?

А.А.: В общем, да. Грех жаловаться. Всю жизнь я делаю только то, что мне интересно. Даже в этих профессиях имею возможность выбирать.

"Y": Как вы выбирали профессию?

А.А.: Мама меня отвела на день открытых дверей в Строгановку. Это был один из тех солнечных зимних дней, которые только в детстве бывают. В наше время, конечно же, такого нет. Было голубое небо и снег, было морозно, но не холодно. У Строгановки было новое здание, тогда в 1956 году его только-только отстроили. Там все светилось и сияло. Я проучился там пять лет, но больше этого не помню, хотя были и зимы, и лета, и весны. Такого ощущения, как первое, больше не было. Больше всего меня потрясли мастерские, и поэтому захотелось поступать именно туда.

"Y": Что именно вам понравилось?

А.А.: Мастерские были какие угодно - стекло, работа по металлу, обработка дерева, чеканка, перегородчатая эмаль, ткацкое искусство от старинных жаккардовых станков до самых современных. Везде сидели люди, что-то делали, и это меня завораживало.

Смысл Строгановки в том, что тебя там учат все делать руками. Ты можешь придумать все, что угодно, но потом будь добр это сам сделать, что очень кстати помогало работать художником в кино. Все художнические фантазии, эскизы картин, летающие трактора - хорошо, нарисовал, а теперь запускай.

"Y": Чему вы научились?

А.А.: Я закончил отделение художественной обработки металла, которое потом называлось художественным конструированием. Дизайн или "дезигн", как говорил наш декан, который не очень хорошо владел английским языком, предполагал вот это ремесло и делание, поэтому я до сих пор могу работать на металлообрабатывающих станках. Или мне кажется, что я еще могу. Токарные, фрезерные, сверление, чеканка, латунь трехмиллиметровая с обжигом - этим всем занимались, и все это делание, которое в руках оставалось, больше всего меня в этой профессии привлекало.

"Y": Кем бы вы хотели, чтобы стали ваши внуки?

А.А.: Я не хотел бы их к чему-то принуждать.

"Y": Ни в коем случае! Никаких принуждений. Просто в ваших мечтах...

А.А.: Мне бы хотелось, чтобы мои внуки, прежде всего, были людьми, а потом уже людьми в профессиях. Чтобы профессиональные качества не были бы первой характеристикой, когда о них говорят. Чтобы не говорили: "Вот это замечательный художник, столяр, механик, физик", а чтобы, прежде всего, говорили: "Какой замечательный человек! А чем он занимается?". А дальше: "Вы знаете, он нобелевский лауреат. Или: "Вы знаете, он сантехник".

"Y": Что нужно рассказывать детям о профессиях?

А.А.: Когда мои дети еще маленькие были, они часто спрашивали, а трудно ли быть тем-то и тем-то, причем профессии называли самые разные - от дворника до физика, я говорил, что хорошо делать все что угодно трудно. Хорошим сантехником не станешь, даже закончив, сантехнический факультет университета или факультет прокладок и муфт, пока месяц не походишь с каким-нибудь дядей Ваней по квартирам, не научишься выкручивать гнилые трубы. Но ремесло - вещь наживная.

Yтро: Что такое счастье?

А. А.: Счастье, когда ты всю жизнь занимаешься тем, что тебе интересно. Никогда не просыпаешься с мыслью: опять надо туда идти, опять надо это делать... Не скажу, что все время испытываю восторг, но никогда нет этого ощущения: скорее бы суббота. Все равно я занимаюсь тем, что мне нравится. Вот это и есть счастье.