Чехов (все еще) жив

ФОТО: neglinka29.ru

Людмила Улицкая, по чьей пьесе "Русское варенье" состоялась премьера в Школе современной пьесы (режиссер Иосиф Райхельгауз), всегда с прохладой относилась к Чехову. Об этом она не раз признавалась в интервью. А тут взяла и написала продолжение "Вишневого сада", в котором потомки чеховских персонажей уверены, что "Антон Палыч описал нашу семью несколько иронично", и хотят "навести справедливость". Справедливости, впрочем, никакой не получается. После Чехова (AfterChekhov - то ли подзаголовок, то ли обозначение жанра пьесы), оказывается, действуют не только те же правила и законы драматургии. К месту и ко времени приходится та же самая смесь печали и иронии, предощущения катастрофы и слабой надежды на перемены.

Более того, в ходу даже те же темы. Жизнь небогатой интеллигентной семьи в пришедшем в упадок родовом имении (на даче Лепехиных каждые два часа отключается электричество и почти с той же регулярностью засоряется туалет), их причуды, капризы и разговоры о погоде и политике, их деловая беспомощность (вся семья живет на сдачу в аренду пятикомнатной московской квартиры, а при нужде в деньгах начинает крутить банки с вишневым вареньем на продажу) способны взволновать и рассмешить публику, как и сто лет назад.

За постановку пьесы, написанной чуть более двух лет назад, уже брался немецкий театр. Через полгода, по законам местной репертуарной политики, спектакль был снят. В Школе современной пьесы "Русское варенье", похоже, задержится в значительно дольше. И дело тут не только в чеховских мотивах, тонкой игре аллюзий и всенародной любви к русским классикам в целом и госпоже Улицкой в частности. И не в значительных литературных достоинствах самого текста, автор которого, впервые обратившись к театру, сразу же стала лауреатом драматургического конкурса "Действующие лица" (проводимого по инициативе все той же Школы современной пьесы).

"Русское варенье" оказалось чрезвычайно редким и потому жутко занятным типом спектакля - спектаклем безвременья. Хотя действие происходит в 2004 г., стоимость чего бы то ни было рассчитывается исключительно в долларах, сын Натальи Ивановны Лепехиной (в подробном, полном достоинства и самоиронии исполнении Татьяны Васильевой), переводчицы и главы семейства, - "новорусский" бизнесмен (Вадим Колганов), а невестка "Алла, она же Евдокия" - штамповщица тиражных любовных романов (Екатерина Бестужева), угасание русской интеллигенции, да, впрочем, и не обязательно русской - тема, совершенно не привязанная ко времени. Более того, тема, времени сопротивляющаяся, сообщающая энергию спектаклю как бы сама по себе, по умолчанию. И в этом молчаливом временном парении спектакль оказывается совершенно завораживающим зрелищем.

Дом Лепехиных, созданный на сцене (художник Юрий Хариков), поддерживает атмосферу этого чарующего существования вне времени. Вся мебель, включая холодильник, укрыта белыми чехлами. Свисающие с потолка лампы, зажигающиеся и гаснущие по воле внешних сил, также обмотаны белыми тряпками. Ни одна вещь в этой старинной усадьбе, по большому счету, давно уже не нужна. И ни с одной вещью невозможно расстаться. Наталья Ивановна, ее брат (Альберт Филозов), вечно занятый поиском бутылки водки и поводом ее открыть, и три дочери давно уже привыкли к такой жизни между делом, жизни наспех, жизни не здесь. Старшая дочь Вара (Анжелика Волчкова) пропадает в церкви целыми днями, а вернувшись, рассуждает о том, как ухудшилась Россия и как трудно жить, когда даже в храм приносят освящать заграничные яблоки "гольден", а не милую отечественную "антоновку". Леля, средняя дочь (Екатерина Бестужева), занята мужем, музыкантом и кришнаитом, вместе с которым осваивает китайские позы расслабления. Младшая Лиза (Ольга Гусилетова) часами занимается сексом по телефону, а между делом отпускает остроумные шутки о своих родственниках. Сама Наталья Ивановна переводит на иностранные языки, очевидно, не слишком талантливые в литературном плане сочинения невестки. Короче, в доме творится хаос, который нет сил ни прекратить, ни покинуть. И когда в финале, благодаря усилиям делового и прагматичного сына Лепехиной, усадьба идет под снос, персонажи за дымом и грохотом стоят с вытянутыми, как на похоронах, лицами. Как жить дальше и как жить по-другому, они плохо себе представляют. Да, честно говоря, и представлять не хотят.

Похоже, подобные находящиеся в перманентном вымирании семьи действительно можно описывать только "несколько иронично", по-чеховски, поровну замешивая сочувствие и смех. Именно так, в конце концов, и поступает Людмила Улицкая и актеры, играющие хоть и несколько гротескно, но безо всякого нажима. После Чехова совершенно ничего не меняется. Разве что вместо сада - варенье. Да и то вишневое.